Патриция Мойес - Призрак убийства

В этом смятении ясно и хладнокровно прозвучал голос Мод:

— Ее здесь нет, Фрэнк. Вы сами видите.

— Да в чем дело? Что вам всем нужно?

Голос миссис Томпсон от испуга и эмоций перешел на визг.

— Альфред принес вам книгу для продажи… — начала Мод.

Лицо Изобель слегка прояснилось:

— Да, принес. Он добыл ее в «нырке» и сказал, что ничего в ней не смыслит, попросил, чтобы я добавила ее в хлам…

— Она вся по-иностранному, — вставил Альфред из-за спин любопытствующих.

— Что с ней случилось? — спросил Фрэнк настойчиво. По лицу его струился пот, оставляя в отрубях борозды.

— Ее купила леди Мансайпл, — сказала Изобель.

— Тетя Рамона? — удивилась Мод.

— Да, она. Сказала, что это семейная книга. У нее был перерыв на чай. А потом она унесла ее к себе, в шатер «Предсказания судьбы».

На секунду все затаили дыхание, головы повернулись в сторону шаткой конструкции, украшенной звездами из золоченой бумаги и зодиакальными символами. И толпа устремилась туда.

Рамона внутри палатки раскинула колоду засаленных карт и с серьезным видом всматривалась в перевернутый сферический аквариум. Любопытно, подумала она про себя, что карты и аквариум все чаще вызывали у нее в уме какие-то образы. Чисто субъективные, конечно. Миссис Мансайпл размышляла, может ли она себе что-нибудь воображать в результате чувства вины — угрызений совести по поводу измены своим убеждениям, ведь она поддержала столь варварское и устаревшее предприятие — Фонд восстановления церковной крыши.

— Любил Природу я, и вслед за ней — Искусство, — пробормотала Рамона, будто заклинание.

— Чего? — спросила клиентка — пухлая и миловидная дочь фермера по имени Лили.

Рамона собралась:

— Вижу… — начала она — и остановилась.

Обычная болтовня про молодого красавца и скорой дороги не клеилась — эти слова застряли у нее в горле. Миссис Мансайпл вдруг показалось, что все стало у нее перед глазами темным, как кровь. И только месмерическая поверхность сияющего шара засияла ярче, приковывая внимание, и в этом переливающемся свете появилось лицо. Рамона услышала собственный голос:

— Темно… темно… темное и светлое… тьма и свет… он несет тьму… в свете содержится тьма… люди… много людей…

— Чего? — снова спросила Лили.

Люди поговаривали, что леди Мансайпл малость сумасшедшая, и Лили начинала думать, что это даже преуменьшение.

— Зло… — простонала Рамона. — Оно близится… темнота… люди… люди идут…

— Я слышу какой-то странный шум, вот теперь, когда вы сказали, — сообщила Лили, — будто люди бегут.

— Беги! — Предсказательница вскочила, взгляд ее был какой-то дикий. — Беги от зла! Беги от…

Больше она не сказала ничего. Ни у нее, ни у посетительницы не было времени последовать этому разумному совету, потому что толпа налетела на них. У палатки, конечно, шансов устоять тоже не было. Влетевший Фрэнк Мейсон запутался в пологе и сорвал его с каркаса, Вайолет зацепилась ногой за растяжку, кол вылетел — и вся конструкция с некоторым театральным изяществом рухнула. Спустилась предсказанная Рамоной тьма.

На избавление палатки от ее людей потребовалось заметное время. Лили, сразу и не без оснований заключившая, что настал конец света, билась в истерике где-то под складками парусины. В хаос и разрушение внес свой вклад Мейсон, действовавший как целеустремленный носорог. Растяжка свалила Вайолет на что-то вроде уютной подушки, накрытой парусиной. На самом деле это была Рамона.

Сэр Клод громко звал жену. Он отбросил все заботы о разумном и предсказуемом поведении и был полон единственной мыслью — выбраться с Праздника живым. Толпа разрослась, поглотив практически всех, кто находился в этот момент на территории Крегуэлл-Грейнджа. Лишь немногие избранные, участвовавшие с самого начала, имели хоть какое-то смутное представление, что тут вообще происходит. Слухи разрослись невероятно: ловят опасного преступника, молодой мистер Мейсон свихнулся и напал на сэра Клода, где-то пожар, это все устроили коммунисты, кого-то застрелили, что подтверждали доносившиеся со стрельбища выстрелы. Миссис Роджерс слезно молила викария вмешаться, и преподобный Герберт Дишфорт выдвинулся вперед — всеми своими тринадцатью стоунами, восемью фунтами и шестью унциями, — дабы принять участие в прискорбной неразберихе.

— Э-э… что-то случилось, миссис Мансайпл? — осведомился он.

— Где Рамона? — орал сэр Клод.

— Ох, викарий! — горестно начала Вайолет.