Патриция Мойес - Призрак убийства

Викарий обратился к Эмми театральным шепотом:

— На самом деле, миссис Тиббет, мой вес…

— Не говорите, прошу вас, — перебила она, — я могу случайно выдать, если мне будет известно.

— Я лишь хотел сказать, — с достоинством произнес викарий, — что вешу меньше четырнадцати стоунов. — Он вздохнул, осмотрел свой уютно округлый силуэт и добавил: — Летом я играю в крикет. Боюсь, что недостаточно.

— В основном люди называют около тринадцати стоунов, — сказала Эмми утешительным тоном.

— Средняя оценка — тринадцать стоунов десять фунтов, — сказал викарий, обладающий острым слухом. — Я устно высчитал. Дело, боюсь, в этом костюме. Его сшили несколько лет назад, я тогда поплотнее был. Он и создает, э-э… превратное впечатление. — Викарий засмеялся несколько смущенно. — Никогда не судите о книге по обложке.

В этот момент появилась Изобель Томпсон.

— Перерыв на чай, — сказала она радостно, обращаясь к Эмми.

— Изобель, но я…

— Не спорить, — возразила подруга. — Вайолет взяла на себя «хлам», а я подменю тебя на полчаса. Тебе полагается чай. Я бы на твоем месте поторопилась, — добавила она.

И правда, дождь начался снова, крупными плюхающимися каплями. Эмми с благодарностью сказала:

— Спасибо. Если так, то я быстро.

— Я думаю, — сказал викарий жалобно, — что мне надо надеть макинтош.

— Это будет крайне несправедливо, мистер Дишфорт, — сказала Изобель дружелюбно, но твердо. — Все, кто делают ставки, должны иметь возможность хорошо вас разглядеть.

— Получается, будто я уродец в ярмарочном балагане, миссис Томпсон.

— Уродец или нет, но вы точно в ярмарочном балагане, — ответила Изобель. — И подумайте о церковной крыше.

— Вашему мужу вряд ли понравится, если я умру от простуды.

— Я не против подержать над вами зонтик, но плащ надевать не следует. Так сказала миссис Мансайпл.

— Ну, знаете ли! Миссис Мансайпл не может распоряжаться…

Эмми оставила спорящих и пробралась под навес, где были напитки и закуски.

Глотая горячий чай и заедая чудесным пирогом миссис Роджерс, она вдруг вспомнила слова викария — и тут ее осенило. Она огляделась в поисках Фрэнка Мейсона, но его нигде не было. Эмми выглянула из-под тента: лило пуще прежнего, а ей не хотелось тратить свои драгоценные полчаса на беготню под дождем. Тут она увидела Мод и окликнула ее.

— Здравствуйте, миссис Тиббет, — сказала девушка. Она была в резиновых сапогах, блестящем пластиковом плаще и зюйдвестке и выглядела так, будто никакой силы дождь не сможет ее запугать. — Чем могу помочь?

— Вы не видели Фрэнка Мейсона?

— Да, но не сейчас. Он вам нужен?

— Ничего конкретного. Но если увидите его, скажите, что книга, наверное, там, где «счастливый нырок».

— Вы про ту книгу, которую он по ошибке принес с хламом?

— Да, про нее. Он мне сказал во время ленча, что она завернута в коричневую бумагу. А ваша мама несколько раз повторила: все, что для «нырка», должно быть обернуто, а хлам — нет.

Мод состроила гримасу.

— Скудная тогда надежда — найти ее, — сказала она. — Ну, все равно, увижу его — скажу.

— Спасибо, — ответила Эмми и вернулась в сухую теплую палатку с приятным чувством выполненного долга. Было четыре часа дня.

Куайт начал проявлять определенный энтузиазм. Он собрал несколько папок и бумаг у себя на столе и оставил сигарету догорать в пепельнице, пока изучал их. Он сказал Генри:

— Тут может быть кое-что для вас, Тиббет.

— Я долго сомневался, — ответил Тиббет. — Просто не мог в это поверить.

— В нашем департаменте умеют верить всему, — сказал Куайт с мрачной гордостью. — Вспомните дело Лонсдейла. Легенда, тщательно созданная за двадцать лет в нескольких странах…

— Я об этом подумал, — сказал Генри. — Но этот мальчик так молод…

Куайт постучал по машинописному листу, только что выложенному на стол.

— Мачеха отца, — сказал он. — Магда Мэннинг-Ричардс, урожденная Борти. Венгерка. Приехала в Лондон танцовщицей кабаре более пятидесяти лет назад. Познакомилась с Хэмфри Мэннинг-Ричардсом, который в те времена был комиссаром в Буголаленде, и вышла за него замуж. Поехала туда с ним и была враждебно принята британской общиной. После смерти мужа и женитьбы пасынка Тони вернулась в Венгрию, где стала активной революционеркой. При ее знании Буголаленда естественным образом вошла в контакт с наиболее радикальными левыми элементами страны до дней Независимости. Двадцать лет назад Тони Мэннинг-Ричардс погиб в автомобильной катастрофе в Буголаленде вместе с женой и пятилетним сыном. Через десять лет после этого Магда появилась в Алимумбе — городе, где жила поначалу с мужем, в западном Буголаленде. Естественно, она не рискнула появиться на востоке, где Тони и его семью хорошо знали — потому что с ней был пятнадцатилетний мальчишка, которого она представляла как своего внука-сироту.