Джеймс Чейз - Финт простака

– Отлично. – Я положил трубку. И направился к двери. Но тут же застыл, волосы на затылке встали у меня дыбом. По дорожке ехала белая машина. Она резко затормозила, из нее выскочил Леггит, за ним Блекстон, Харджис и коп в форме. Все четверо устремились к двери.

Пока я бежал в темный закуток между кабинетом Вестал и гостиной, звякнул дверной звонок. Я спокойно мог уйти через комнаты прислуги, но меня вдруг разобрало любопытство, с чем приехал Леггит, почему привез с собой Блекстона и Харджиса. Ситуация слишком зыбкая, так зачем же пренебрегать бесплатной информацией?

В дверь еще несколько раз позвонили, потом Леггит открыл ее и вошел в холл.

– Осмотрите дом, Джонстон, – велел он копу. – Непохоже, чтобы в доме кто-то был, но все-таки… – Он повернулся к Блекстону. – Пожалуйста, пройдите в гостиную. Оба…

Я подождал, пока Харджис и Блекстон проследовали за ним в гостиную, и перебежал к двери, ведущей в комнаты прислуги.

– Нет, вам все представляется неверно, – услышал я голос Блекстона. – Чад на такое не способен. К тому же, я знаю, он все время находился в кабинете. Я ведь не только слышал, но и видел его.

– Видели вы руку на кресле, но это не одно и то же, мистер Блекстон, – резко поправил Леггит. – Он мог положить на кресло пиджак и вставить в рукав что-то твердое. Вы ведь, Харджис, тоже видели только руку, и ничего больше.

– Да, сэр.

– Мисс Долан не подпускала вас к нему?

– Да, сэр.

– И все-таки не верю, – жарко заспорил Блекстон. – Он же говорил со мной!

– Мисс Долан манипулировала с магнитофоном; немного тренировки, масса хладнокровия – вот и весь фокус, – возразил Леггит. – А пленку наговорили заранее.

– Извините, но я вам все равно не верю, – упирался Блекстон.

– Присяжные поверят, – отрезал Леггит. – Если бы он находился в кабинете и действительно диктовал письмо, так отчего же не записался телефонный звонок? Вот этого он предугадать не сумел. Вы оба слышали звонок, а вы были в приемной. Магнитофон обязательно записал бы его, но на пленке звонка нет. Вот оно, доказательство, что пленку не записывали, а проигрывали.

Я промокнул вспотевшее лицо. Нет, я точно недооценивал этого копа. Я и помыслить не мог, что он так быстро все раскрутит.

– Он ведь не убежит, да, сэр? – спокойно осведомился Харджис. – Он должен понести наказание за мисс Вестал.

– Не убежит, – сурово заверил Леггит. – На какое-то время ему удалось исчезнуть, но все дороги, аэропорты и морские порты перекрыты. Далеко не убежит.

Вот это стоящая информация. У меня, пока я в потемках слушал самоуверенный голос Леггита, стал вырисовываться план бегства.

Вернулся коп, он прошел совсем рядом.

– В комнатах прислуги никого, сэр. Наверх сбегать?

– Да, взгляните. Вряд ли он тут, но, может, она явилась. Из отеля Долан выехала с час назад. Мы разминулись с ней буквально на десять минут. Проверьте – вдруг она у себя?

Итак, охотились они и на Еву.

Тихонько выйдя из тайника, я нырнул в кабинет Вестал. И встал за дверьми, прислушиваясь. Коп протопал через холл и стал подниматься по лестнице. На столе стоял магнитофон. Я забрал аппарат и бесшумно вышел из кабинета, открыл дверь в помещение прислуги и быстро улетучился через черный ход.

Добежал до гаража, открыв дверцу машины, поставил магнитофон на переднее сиденье. Мотор заводить я не рискнул – шум могут услышать в доме. Дорога шла под уклон. Сев за руль, я снял ручник. Машина поехала по склону к воротам. Уверившись, что ее больше никто не видит, я включил зажигание, надавил на педаль газа и помчался по подъездной дорожке.

На дороге я стал осторожнее. Мне еще не хотелось кувырнуться в пропасть. Еще нужно кое-что доделать.

К пляжной кабинке я подъехал за несколько минут до половины второго. Припарковался в кустарнике позади кабины, потом дернул дверь кабинки, но она оказалась запертой. Я вернулся в кустарник, устроился в тени и принялся ждать. Я знал, что пробежал свою дорожку до конца. От полиции не улизнешь, нечего и надеяться. Будь у меня времени побольше, шанс был бы, но теперь, когда аэропорт и вокзалы перекрыты, – все кончено. Я больше не боялся. Боялся я, когда мне казалось, что у меня есть шанс, есть что терять. Теперь же, когда все ускользнуло между пальцев, мне стало безразлично.

Оставались лишь две заботы: Ева и я сам. Сейчас главное – посчитаться с Евой. Еще ни она женщина не предавала меня, и я чувствовал некоторое удовлетворение, зная, что эта будет и последней. После нее женщин уже не будет. Если уж на то пошло – не будет и меня.