Джеймс Чейз - Финт простака

Я принудил себя посмотреть в его суровые голубые глаза.

– Я и не надеялся, что она осталась жива, – медленно проговорил я. – Смерть хотя бы была мгновенной?

– Да. – Глазки его ели меня. – Вам лучше вернуться домой. Оставаться тут не имеет смысла. Предоставьте все мне.

– Спасибо.

– А это кто? – Он перевел взгляд на Блекстона.

– Райан Блекстон, мой маклер. Он сидел со мной весь вечер. – Не успел я договорить фразу, как был готов откусить себе язык. Вот это промашка! И чего я вылез с алиби, когда его еще никто не просит! Идиот!

Леггит кивнул и выпрямился:

– О’кей, мистер Винтерс. Заеду утром.

– Буду ждать.

– Чад, хочешь поведу я? – предложил Блекстон.

– Да нет, ничего, я сам. – Я подал машину назад и притормозил рядом с Евой. – Мы ничем не можем помочь тут, мисс Долан. Вестал погибла. Я еду домой. Вам тоже лучше вернуться.

И отъехал, избавляя ее от необходимости ломать голову, что бы такое ответить безопасное. Мы молча поехали к дому.

Заходить Блекстон не стал. Он бросил несколько слов сочувствия, добавил, что приборы «Байлендс» берет на себя, и укатил.

Я вошел к себе в кабинет. Рухнул в кресло. Меня мутило от такой встряски. Неверной рукой я плеснул себе виски и проглотил залпом. Вошла Ева, прикрыв за собой дверь.

– Куда комбинезон дела?

– У меня в комнате. Сохнет. Утром первым делом отнесу обратно в гараж.

– Харджис и Блекстон поверили, что я в кабинете?

– Да. Все получилось так правдоподобно, что я почти сама поверила.

– Ты скажи Харджису, что Вестал погибла.

– Ладно.

Я нетвердо поднялся. Меня тянуло утешиться в ее объятиях.

– Мы свободны, Ева! Ты понимаешь это?

Бледное лицо девушки ничего не выражало, за стеклами очков блестели голубые глаза.

– Да.

– Через несколько месяцев мы поженимся. – Я двинулся к ней.

– Не подходи.

От ее тона я запнулся, точно ткнулся в каменную стену.

– Ты что? Тут мы в безопасности. В чем дело?

– Мы нигде не в безопасности. Держись от меня подальше! Стоит лейтенанту Леггиту заподозрить, что мы как-то связаны, и он тут же поймет, кто все подстроил, – говорила она еле слышным шепотом. – Между нами все кончено, Чад. Понимаешь? Оставь меня!

– То есть как – кончено? – По спине у меня пробежали мурашки. – Ты про что? Ты же замуж за меня выходишь!

– Я не выйду за тебя, – глаза у нее сверкнули, – будь ты хоть последним мужчиной на земле! Между нами кончено! Ты что, простых слов не понимаешь?

– Но, Ева, ты же обещала!

– Мало ли что! А теперь – боюсь. Малейшее подозрение – и все раскроется. Нет, нет! Я уеду при первой же возможности. Я не хочу тебя больше видеть!

– Ну нет! Так не пойдет! – Я разозлился. – Помнишь мои слова? Не выйдешь за меня – я признаюсь и выдам и тебя!

– Давай, беги, признавайся! Не надо блефовать со мной, Чад! Я, может, и замешана в деле, но убил ее все-таки ты! Беги же, признавайся! Если посмеешь! Но ко мне не подходи! – Ева развернулась и вылетела из кабинета.

Я стоял, уставясь на дверь, не в силах поверить. Сердце у меня колотилось, ноги тряслись так, что пришлось сесть.

Почему она вдруг переменилась? Вправду испугалась? Или тут кроется нечто, мне неизвестное? Ларри? Не он ли причина внезапной перемены?

Через некоторое время я решил, что она просто испугалась, но пройдет несколько дней, и она опомнится. А тогда я улучу момент и поговорю с ней. Терять Еву я не собирался.

Я медленно прошел к себе и заперся там. В ту ночь я не спал. Лежа без сна, слушая дождь и ветер, я вспоминал, как ужасно погибала Вестал. Вдобавок от меня ускользает Ева. Этих мыслей и то хватило бы, чтобы лишиться сна. Но как ни странно, не только это мучило меня. Мной овладевал страх. Того и гляди в дом явится полиция, арестует меня и будет держать в тюрьме, а потом поджарят заживо на стуле. Такое вполне вероятно, если я допустил хоть мельчайший промах, а мне никак не узнать, допустил или нет. Меня так терзал страх, что я даже забыл о Еве.

Утро тянулось бесконечно. Я сидел в кабинете, ожидая событий. Леггит сказал, что заедет, но что-то не спешит. После одиннадцати я решил, что он не приедет вовсе и можно ехать в контору.

В доме стояла неестественная тишина. Спускаясь к завтраку, я мельком видел Харджиса. Бледный, постаревший лет на десять. На меня он не смотрел, и я не стал заговаривать с ним.

У обеих горничных, подававших завтрак, глаза были красные от слез. Это удивило меня. Я и не думал, что кто-то из прислуги питает к Вестал теплые чувства и огорчится из-за ее смерти.