Артур Моррисон - Сыщик Мартин Хьюитт

На мгновение хозяин бара заглянул Хьюитту в глаза и, немного помедлив, произнес:

— По рукам! Я согласен.

— Прекрасно, — ответил Хьюитт. — Соберите нужные бумажки, и вечером мы примемся за мое дело. А насчет Крокетта никому ни слова. Боюсь, это и так просочится наружу, ведь в доме все уже знают о пропаже. Но лишнего шуму наводить не стоит. Не делайте никаких страховочных ставок или чего-либо, что может привлечь внимание. Теперь давайте пройдем на эту вашу гаревую беговую дорожку.

Тут Стеглсу, все это время стоявшему поодаль, в голову пришла идея.

— А что насчет старого Тейлора — хозяина «Копа»? — многозначительно спросил он. — Его парниша может выиграть, если Сэмми не будет участвовать, и Тейлор делает на него большую ставку. Думаете, ему может быть что-то известно?

— Весьма вероятно, — заметил Хьюитт до того, как Кетиш успел что-то ответить. — Да. Послушайте: пусть Стеглс пойдет и приглядит за «Копом» пару часов, на всякий случай. Конечно, тайно.

Кетиш согласился, и тренер отправился на задание. Дойдя с хозяином бара до беговой дорожки за деревьями, Хьюитт сразу же принялся осматривать землю. В гари были проделаны несколько больших дыр — как объяснил Кетиш, Крокетт сделал их в качестве стартовых отметок. За этими дырами виднелись свежие следы шипованных бутс. Следы шли вперед несколько ярдов вдоль забора, а затем внезапно обрывались. Немного правее от места, где заканчивались следы, стояла прочная калитка. Хьюитт взялся за ручку, и дверца легко подалась.

— Но мы всегда держим ее запертой, — сказал Кентиш. — Он сбежал именно так — отсюда нет другой дороги, кроме как через дом.

— Но у него нет привычки делать шаги аж на три ярда, не правда ли? — спросил Хьюитт, указывая на последний след и на калитку, находившиеся на приличном расстоянии друг от друга. — К тому же, — добавил он, широко открывая дверь, — за забором нет ни единого следа.

Калитка выходила на дорогу с еще одним забором и густой древесной рассадой. Кентиш посмотрел на следы, на дверь, затем на дорогу за ней, а потом оглянулся на дом.

— Справедливо! — сказал он.

— Тихая тропка, — заметил Хьюитт. — Домов поблизости не видно. Куда ведет эта дорога?

— В той стороне Олд-Килнс — место уже давно заброшено. А вон в той — поворот с Пэтфилда на дорогу Каттон.

Хьюитт вновь вернулся на гаревую дорожку и еще раз осмотрел следы. Затем он отправился по следам в траве в сторону дома.

— Точно, — сказал детектив, — домой он не возвращался. Вот здесь двойная линия следов, идущих вплотную друг к другу из дома: следы от обычных бутс Стеглса с железными шипами и беговых бутс Крокетта — вот отсюда они начинаются. А вот следы Стэглса, идущие обратно к дому, — он точно один возвращался за свитером. Крокетт оставался на месте — можете видеть, какая рыхлая гарь в тех местах, где он топтался в ожидании, а затем еще три отчетливых следа в сторону забора (но не в сторону калитки), и вот здесь они обрываются, больше нигде ничего нет — ни сзади, ни спереди. Итак, если бы у мальчика были крылья, я бы склонился к мнению, что он взмыл в воздух прямо вот с этого места, — если, конечно, земля не поглотила его, не оставив после этого ни единой трещинки.

Кетиш хмуро пялился на следы и молчал.

— Однако, — закончил мысль Хьюитт, — я лучше еще немного прогуляюсь и хорошенько все обдумаю. Вы идите в дом и покажитесь в баре. Если кому-нибудь захочется узнать, как Крокетт, то с ним все хорошо, спасибо. Кстати, а по той задней дороге я могу попасть в «Коп» — это заведение Тейлора?

— Да, надо спуститься до конца в ту сторону, что ведет к дороге Каттон, затем налево и первый поворот направо. Спросите любого прохожего, вам покажут, — с этими словами Кентиш закрыл за детективом калитку, а тот пошел прямо в сторону Олд-Килнс.

Через полчаса детектив снова вернулся. Ночь уже спускалась на землю, и хозяин бара рылся в коробке с бумагами у окна своей комнаты, из которого ещё падал последний свет.

— Я собрал все эти бумаги для вас, — сказал он, как только Хьюитт вошел. — Есть новости?

— Ничего особенного. У меня тут есть часть рукописи, и я бы хотел, чтобы вы попробовали ее разобрать. Только нужен свет.

Кентиш зажег лампу, и Хьюитт разложил перед собой полдюжины маленьких кусочков рваной бумаги — очевидно, фрагменты письма (восстановленные здесь факсимиле):

Хозяин переворачивал обрывки и с сомнением их разглядывал.