Анатолий Тихомиров - Тайна скифской чаши [СИ]

А Ольвия сверкала в лучах заходящего солнца белыми стенами жилых зданий, храмами, великолепными статуями на площадях. Даже лачуги бедняков на окраине города, казались Анахарсису более совершенными, чем жильё скифа. Первое путешествие Анахарсиса в Ольвию было не долгим, уходя, он унёс с собой ощущение праздника. Теперь же Анахарсис хотел не просто наблюдать жизнь греков, но и участвовать в ней. Спрятав в котомку высокую коническую шапку, чтобы не привлекать внимание прохожих, он пошёл на рынок, по прошлому опыту зная, что там можно найти место для ночлега и миску похлёбки на ужин. Знание греческого языка позволяло ему легко общаться с жителями. И вскоре, поужинав, уставший путешественник спал на мягком ложе в чистой прохладной комнате.

Проснулся Анахарсис с первыми лучами ласкового утреннего солнца. За стеной его комнаты кричал, спорил богатый рынок Ольвии. Анахарсис расплатился за ночлег и вышел прямо на рынок в весёлую галдящую толпу. Чего здесь только не было. Горой лежали фрукты, овощи, орехи. Чуть поодаль в деревянных клетках суетились куры и утки, визжали белые молочные поросята. В лавках ювелиров сверкали золотом и серебром изящные украшения, торговец оружием зазывал прохожих заглянуть в его лавку… Кочевники степей предлагали свой товар: меха и кожи. Узнав своих земляков, Анахарсис хотел, было, подойти к ним, но чуть поодаль он заметил вытоптанную пыльную площадку, заставленную помостами, сбитыми из грубых досок, на которых стояли рабы. Это было известное место в Ольвии, где торговали людьми. Нельзя сказать, что Анахарсиса возмущала работорговля. В его время труд рабов был нормой. Кто-то же должен был выполнять тяжёлую и грязную работу. Сам Анахарсис никогда не имел рабов, но почему-то всегда чувствовал себя неловко перед ними. Внимание его привлёк раб, на теле которого ещё сохранились остатки кожаной одежды.

— Ты скиф? — спросил его Анахарсис на родном языке.

— Да, я из скифской земли. Зовут меня Савлий.

— Как ты стал рабом?

— Любовь к прекрасному и стремление к знаниям вели меня в Элладу, но по дороге я был захвачен в плен и вот сейчас, как раба меня выставили на продажу. И где? В Ольвии! Куда я так стремился. В Скифии я был знахарем и лечил людей, а сейчас мне самому нужно лекарство, чтобы выдержать позор рабства.

— Я тебя выкуплю, брат, — решительно сказал Анахарсис.

— Выкупишь? — надежда засветилась в глазах Савлия.

Анахарсис подошёл к торговцу рабами.

— Сколько стоит этот раб? Назови цену.

— Три мины, — важно ответил торговец. — И ни одной меньше.

— Что так дорого? — возмутился Анахарсис.

— Чего же ты хотел? Он лекарь. Ценный раб.

— Хорошо. Вот тебе три мины, — вздохнул Анахарсис.

Это была половина той суммы, что он смог взять с собой в дорогу. Анахарсис подал руку Савлию, чтобы свести того с помоста в знак своего владения им. Как только Савлий ступил на землю, Анахарсис сорвал с него ошейник раба и отбросил в сторону.

— Ты свободен, брат, клянусь царскими очагами!

— Благодарю тебя, великодушный человек! Скажи мне твоё имя. Я попрошу у Богов, чтобы дни твоей жизни были долгими и счастливыми.

— Не беспокой Богов, Савлий, каждому из нас они определили свой срок на земле. А счастье у меня уже есть. У меня много друзей. А сегодня на одного друга стало ещё больше.

— Мне льстит твоё доверие, — сказал Савлий, склоняя голову. — Скажи, как мне называть тебя?

— Я из царского рода, но не этим горжусь я, а делами своими. Имя моё Анахарсис.

— Философ Анахарсис? В Скифии каждый знает твоё имя. Куда держишь путь?

— Мой путь закончился в Ольвии. Здесь хочу изучать жизнь эллинов.

— В Афины надо плыть! В Афины! — воскликнул Савлий. — Там собрано всё лучшее, чем так богата Эллада.

— Ты что же был там?

— Нет, никогда. Но мой кровник Токсарис давно живёт в Афинах. Прислал мне в Скифию весточку с купцами греческими. Ждёт он меня там. Сообщает, что тот, кто не жил в Афинах, не знает Греции. Поплыли вместе, мой новый друг?

Как не прекрасна была Ольвия, но уж больно велик был соблазн…

Уже в этот день они сели на греческую бирему (судно с двумя ярусами вёсел) и покинули Ольвию.

Вечерело. Первые пожелтевшие листья кружились над землёй, напоминая, что вот-вот осень станет полновластной хозяйкой в Верхнегорске.

Хлопнула дверь служебного входа музея и на улицу вышли директор Фейгин и его заместитель Смирнов. Они перешли дорогу и углубились в тень ещё зелёной аллеи, делившей проспект на две части. За ними не спеша, опираясь на палку, пошёл, прихрамывая, бородатый пожилой человек. Фейгин и Смирнов о чём-то оживлённо беседовали, даже со стороны было видно, что между ними готова вспыхнуть ссора. Изредка до пожилого человека долетали отдельные фразы: — Раньше надо было думать! — А вы куда смотрели? Дождётесь, что милиция докопается!.. — А вы? Зачем этого сыщика наняли?