Энн Перри - Трущобы Севен-Дайлз

– Дело еще не дошло до суда. Подождите, и вы услышите, что она там скажет. Пока что, если Талбот говорит правду, она вообще молчит как рыба. Но что, если в последний момент она передумает или будет вынуждена признать, что это Райерсон застрелил Ловата в приступе ревности? – Наррэуэй голосом постарался передать тон, каким она это скажет. – Да, она пыталась скрыть убийство, потому что она любит Райерсона, да, она сильно переживала, что из-за нее он решился на такой шаг, ведь ей хорошо известен его вспыльчивый характер – но она не может его больше защищать и не намерена ради него идти на виселицу.

Наррэуэй с вызовом посмотрел на Питта – мол, что ты на это ответишь?

Питт был ошарашен.

– Но зачем ей это? – спросил он. Увы, не успел он это сказать, как в его голове мгновенно возникли самые уродливые причины, как личные, так и политические.

Наррэуэй смерил его уничижительным взглядом.

– Она египтянка, Питт. Первым делом на ум приходит хлопок. У нас в Манчестере уже творятся беспорядки. Причиной всему – цены. Мы хотели бы их снизить, Египет – поднять. С тех пор как гражданская война в Америке лишила нас поставок хлопка из южных штатов, мы были вынуждены закупать его в Египте. Но уже по другим ценам. Европейская промышленность наступает нам на пятки. Империя нам нужна не только для того, чтобы покупать, но и продавать.

Питт нахмурился.

– А разве мы не покупаем практически весь египетский хлопок?

– Разумеется, покупаем! – раздраженно воскликнул Наррэуэй. – Но если условия сделки не устраивают одну сторону, в конечном итоге от этого страдают обе стороны, ведь они склонны их нарушать. Райерсон – один из немногих, кто способен заглянуть в будущее дальше, нежели на ближайшую пару лет, и добиться подписания соглашения, которое бы устроило и египтян как производителей хлопка, и британских ткачей. – Наррэуэй нахмурил брови. – И давайте не будем забывать про такую вещь, как египетский национализм. Мы ведь не хотим снова посылать к его берегам канонерки! За последние двадцать лет мы уже один раз подвергали Александрию обстрелу! – Питт поморщился, Наррэуэй же с жаром продолжил: – Плюс религиозный фанатизм. Думаю, мне нет необходимости напоминать вам про восстание в Судане?

Питт не ответил. Как можно забыть осаду Хартума и убийство генерала Гордона? [4] Чарльз Джордж Гордон (1833–1885) – британский военный и политический деятель, бывший в 1877–1879 гг. генерал-губернатором Судана, а позднее, во время антиколониального Махдистского восстания (1881–1898) на этой территории, возглавивший провалившуюся операцию по спасению египтян и погибший в ходе осады восставшими столицы Судана, Хартума.

– И наконец, – подвел итог Наррэуэй, – личная выгода. Или же обыкновенная ненависть, или неприязнь. Вам нужно что-то еще?

– Прежде чем дело будет передано в суд, мы должны знать правду, – ответил Питт. – Но я и не уверен, что это нам поможет.

– Вот и сделайте так, чтобы помогло! – процедил сквозь зубы Наррэуэй. Он буквально задыхался от негодования. – Если Райерсон будет признан виновным, правительство будет вынуждено поставить на его место Хоулетта и Мейберли. Хоулетт пойдет на уступки здешним рабочим и постарается снизить цену так, что это разорит египтян. Несколько лет мы будем купаться в деньгах, как вдруг! – беда, бедность. У Египта не станет хлопка, чтобы его нам продавать, и денег, чтобы покупать у нас готовые ткани. Возможно, дело кончится восстанием. Мейберли же пойдет на уступки египтянам, и тогда беспорядков нужно ждать у нас в Мидленде. На подавление их будет брошена полиция, а может быть, даже армия.

Наррэуэй умолк и перевел дыхание, как будто хотел что-то добавить, однако передумал и повернулся спиной к Питту.

– Пока что все говорит о том, что эта женщина виновна, а Райерсон – ее добровольный сообщник. – Наррэуэй назидательно ткнул в воздух пальцем. – Нам нужен иной ответ. Выясните как можно больше о Ловате. Кто еще мог его убить? Кто он сам такой? Каковы были его отношения с этой женщиной? Хочется надеяться, что для его убийства у нее имелись какие-то причины, – сказал Наррэуэй без особой надежды в голосе. И все же Питта не оставляло ощущение, что под маской недовольства Наррэуэй цеплялся за тоненькую ниточку веры, что случившемуся есть иное, лучшее объяснение.

– Вы неплохо знаете Райерсона, сэр, – произнес он. – Если эта женщина предстанет перед судом, даст ли он ей оговорить его? Если он в чем-то виноват, подаст ли он сначала в отставку, чтобы его судили уже не как члена кабинета?