Энн Перри - Трущобы Севен-Дайлз

Наконец они снова сели в карету; Эмили тотчас же расхохоталась до икоты. Шарлотта же не знала, то ли ей смеяться, то ли взорваться от злости.

– Смейся! – скомандовала Эмили, когда кучер приказал лошадям взять с места и они покатили к своей следующей цели. – Ты была великолепна! Совершенно абсурдна! Томас, если бы он узнал, никогда бы не позволил тебе это забыть.

– Но он не знает, – предупредила ее Шарлотта.

Все еще улыбаясь себе, Эмили откинулась на мягкую спинку сиденья.

– Думаю, ты должна рассказать ему. Но боюсь, ты не сумеешь это правильно сделать. Давай лучше это сделаю я.

– Эмили!

– Ну пожалуйста! – Это была не столько просьба, сколько упрек в малодушии. – Думаю, он оценил бы шутку. Тем более что это и есть шутка.

Шарлотта была вынуждена признать, что сестра права.

– Ты мудро выбрала время. В данный момент ему поручено совершенно невыполнимое задание.

– Мы можем ему помочь? – с готовностью спросила Эмили и тотчас стала серьезной.

– Нет! – твердо заявила Шарлотта. – По крайней мере пока. Но в любом случае мы должны найти Мартина Гарви.

– И мы его найдем, – заверила ее Эмили. – Мы с тобой едем на ланч с одним нужным человеком. Я организовала его, пока одевалась.

«Нужный человек» оказался юным протеже мужа Эмили по имени Джек. Уверенный в себе, амбициозный и в восторге от того, что получил приглашение на ланч от супруги своего ментора. А поскольку приглашения также удостоилась и ее сестра, то все приличия были соблюдены.

Для начала все трое поговорили о самых разнообразных вещах. В том числе сочли вполне приемлемым обсудить взрывоопасную ситуацию в Манчестере и недовольство тамошних рабочих, после чего – в силу связи с Райерсоном, хотя вслух этого никто не сказал, – разговор самым естественным образом переключился на убийство Эдвина Ловата.

Официант принес им первое блюдо их превосходного ланча – нежный бельгийский паштет для мистера Джеймисона и бульон для Шарлотты и Эмили. Последняя, зная, что Джеймисон после ланча должен вернуться на службу, не стала терять понапрасну времени и, что называется, взяла быка за рога.

– Это запрос для одного в высшей степени секретного департамента правительства, – бесстыдно заявила она, предварительно лягнув под столом Шарлотту, чтобы та не показала своего удивления и, что куда важнее, не стала бы спорить. – Моя сестра – она выразительно посмотрела на Шарлотту, – считает, я могу ей помочь, разумеется, в высшей степени конфиденциально, как вы понимаете?

– Разумеется, миссис Радли, – серьезно ответил Джеймисон.

– На карту поставлена жизнь одного молодого человека, – предупредила его Эмили. – Более того, не исключено, что он уже мертв, но мы обе надеемся, что это не так. – Она сделала вид, что не заметила испуга на его лице. – Мистер Радли говорил мне, что вы состоите в «Уайтс». Это верно?

– Да, это так. Надеюсь, вы не хотите сказать, что…

– Нет-нет, что вы, – поспешила заверить его Эмили. – Клуб здесь совершенно ни при чем, – забыв про бульон, она подалась вперед. Ее лицо было сама серьезность. – Пожалуй, я буду откровенна с вами, мистер Джеймисон.

Он с видимым интересом тоже подался вперед.

– Обещаю вам, миссис Радли, что я никому не обмолвлюсь об этом ни единым словом.

– Спасибо.

Официант пришел, чтобы забрать тарелки и подать второе: запеченную рыбу для дам и ростбиф для Джеймисона. Как только официант ушел, Шарлотта вздохнула и одновременно почувствовала, как Эмили под столом постучала ногой по ее ноге. Она даже слегка поморщилась.

– Мне кажется, молодой человек по имени Стивен Гаррик может поделиться с нами информацией, которая была бы нам весьма полезна, – сказала она.

Джеймисон нахмурился, однако Эмили, как ни странно, не заметила на его лице ни удивления, ни растерянности.

– Мне прискорбно это слышать, – тихо произнес он. – Мы все знали, что здесь что-то не так.

– Как вы узнали? – спросила Шарлотта, стараясь не выдать волнения в голосе, а заодно и страха, потому что ей и впрямь стало страшно.

Джеймисон открыто посмотрел на нее своими голубыми глазами.

– Он слишком много пил, – ответил он, – как будто пытался залить что-то в своей душе. – В голосе Джеймисона прозвучало нечто похожее на жалость. – Сначала я думал, что это просто слабохарактерность. Мол, человек не знает меры. Не хочет выделяться. Боится первым сказать, мол, хватит. Но потом я понял, что за этим кроется нечто большее. Он сам от этого страдал, однако не мог остановиться. А еще он пил один, а не только за компанию.