Агата Кристи - Загадка Ситтафорда. Почему не Эванс?

– Его имя?

– Розенкраун. Эдгар Розенкраун.

– А его адрес?

– Он уехал из Англии. Уехал в воскресенье.

– В Нью-Йорк?

– Да.

– Значит, он в настоящий момент в море. На каком пароходе?

– Не помню.

– Ну вам известна линия. «Кунард» или «Белая звезда»?

– В самом деле не помню.

– Что ж, – сказал инспектор. – Дадим радиограмму в адрес фирмы в Нью-Йорк. Они знают.

– Это был «Гаргантюа», – угрюмо сказал Деринг.

– Спасибо, мистер Деринг. Я так и думал, что все-таки вспомните. Итак, вы подтверждаете, что провели день с мистером Розенкрауном. В какое время вы расстались?

– Пожалуй, около пяти.

– А что потом?

– Я отказываюсь отвечать. Это уже не ваше дело. То, что вам нужно, я сказал.

Инспектор Нарракот задумчиво кивнул. Если Розенкраун подтвердит показания Деринга, тогда подозрение с него снимается. Какими бы загадочными ни были его действия вечером, они значения не имеют.

– Что вы собираетесь делать? – смущенно спросил Деринг.

– Радировать на «Гаргантюа».

– Ах, черт возьми! – вскричал Деринг. – Вы так все предадите огласке. Вот смотрите…

Он прошел к столу и нацарапал на клочке бумаги несколько слов. Передал инспектору. На бумаге было написано:

«Розенкрауну, п/х „Гаргантюа“. Пожалуйста, подтвердите мое заявление, что в пятницу четырнадцатого я был с вами до пяти часов на ленче. Мартин Деринг».

– Ответ пусть шлют лично вам, я не возражаю. Только не в Скотленд-Ярд и не в полицейский участок. Вы знаете американцев: малейший намек, что я замешан в какой-то истории, и контракт, который я обсуждал, пропадет ни за понюх табаку. Пусть это останется частным делом, инспектор.

– Хорошо, мистер Деринг. Все, что мне нужно, – это правда. Пошлю с оплаченным ответом и дам свой эксетерский адрес.

– Спасибо. Вы славный малый. Нелегко это, инспектор, зарабатывать на жизнь литературой. Вот увидите, все будет в порядке. Я действительно солгал по поводу обеда, но ведь так я сказал своей жене. Вот и с вами я решил придерживаться того же. Иначе мне не избежать всяческих неприятностей.

– Если мистер Розенкраун подтвердит ваше заявление, вам нечего будет опасаться.

«Какой-то все-таки неприятный человек, – подумал инспектор, выходя из дома. – Но, кажется, уверен, что этот американский издатель подтвердит его слова».

Когда он уже на ходу вскакивал в поезд, ему вдруг вспомнилась фамилия Рикрофт. «Да ведь так зовут пожилого джентльмена, проживающего в одном из коттеджей Ситтафорда! – осенило его. – Любопытное совпадение».

Эмили Трефусис и Чарлз сидели за столиком в кафе Деллера, в Эксетере. Было половина четвертого, время относительно спокойное. Несколько посетителей за чашкой чаю, и все.

– Ну, – сказал Чарлз, – что ты о нем думаешь?

Эмили нахмурилась:

– Это не так просто.

После разговора в полиции Брайан завтракал с ними. Он был очень любезен с Эмили, по ее мнению, даже слишком. Она сочла это неестественным: молодой человек спешит на свидание с девушкой, а тут вмешивается назойливый незнакомец. Брайан Пирсон безропотно сносит это, соглашается поехать с Чарлзом в полицию. Что за смирение? Оно было явно не в его характере. «Посмотрим, кто кого!» – она считала бы более подходящим для его натуры. Эта овечья покорность была подозрительна.

Эмили попыталась объяснить свои соображения Эндерби.

– Я понял тебя, – сказал Эндерби. – Похоже, наш Брайан что-то скрывает и поэтому не может быть самим собой.

– Вот именно.

– Ты думаешь, он мог убить Тревильяна?

– Брайан, – задумчиво произнесла Эмили, – личность, с которой нужно считаться. Он не станет разбираться в средствах, если ему нужно чего-то добиться. И я думаю, он не допустит, чтобы путь ему преградили общепринятые понятия. Он не какой-нибудь ручной англичанин.

– Отметая детали его характеристики, он скорее способен на непредвиденные действия, чем Джим?

Эмили кивнула.

– Несомненно. И он бы проделал все чисто, потому что у него крепкие нервы.

– Так ты все-таки думаешь – он?

– Н-не знаю. Но он отвечает всем условиям, он – единственный, кто отвечает.

– Как это понимать? Что за условия?

– Очень просто. Первое – моти в. – Она загнула один палец. – Тот же самый. Двадцать тысяч фунтов. Второе – возможност ь, – загнут еще один палец. – Никто не знает, где он был днем в пятницу, и если бы это было что-то такое, о чем можно было сказать, он бы сказал. Поэтому мы допустим, что в пятницу он был где-то недалеко от «Орешников».