Агата Кристи - После похорон

— Право, мистер Кроссфилд, я бы не решилась… — забормотала горничная.

— Тетя Хелен? — Джордж не обратил никакого внимания на блеяние мисс Гилкрист. — У вас решающее слово… Хотя нет, подождите, я забыл! А вы, месье Понтарлье?

— Pardon? — Эркюль Пуаро выглядел так, будто ничего не понял.

Кроссфилд подумал было, что ему надо все объяснить, но решил не углубляться. Все равно этот бедный старик не понял ничего из произошедшего.

— Это просто такая семейная шутка, — сказал он.

— Да-да, я все понимаю, — любезно улыбнулся Пуаро.

— А может быть, я сама хочу этот столик, — улыбнулась миссис Лео. — Боюсь, что все это вам невероятно скучно, месье Понтарлье? — Она намеренно изменила тему разговора, повернувшись к иностранному гостю.

— Совсем нет, мадам. Для меня большая честь принять участие в вашей семейной жизни, — поклонился Эркюль. — Я хочу сказать — правда, мне не хватает для этого слов, — как мне жаль, что этот дом перейдет из рук вашей семьи в руки чужих людей. Это, без всякого сомнения, большое несчастье.

— Поверьте, мы об этом совсем не сожалеем, — заверила его Сьюзан.

— Вы очень добры, мадам. Позвольте сказать вам, что этот дом станет идеалом для моих пожилых жертв преследований. Божественно! Какой здесь будет царить мир! Я хочу, чтобы вы вспоминали об этом иногда, когда на вас вдруг нахлынут тяжелые мысли, — а это наверняка будет изредка происходить. Я слышал также, что обсуждался вопрос об открытии здесь школы — не регулярной, а монастырской. В ней должны будут учить religieuses … по-моему, вы называете их монахинями? Возможно, это вам понравилось бы больше.

— Совсем нет, — заметил Джордж.

— Это хотело сделать Общество Сердца Пресвятой Девы Марии, — продолжил Пуаро. — Однако, благодаря щедрости неизвестного дарителя, мы смогли предложить несколько более крупную сумму денег. — Он обратился напрямую к мисс Гилкрист: — Мне кажется, вы не любите монахинь?

Кровь прилила к щекам пожилой женщины.

— Прошу вас, месье Понтарлье, не говорите так! В этом нет ничего личного. Хотя я считаю, что негоже таким образом отгораживаться от мира — в этом нет никакой необходимости, и выглядит это эгоистично. Но я, конечно, не говорю о тех монахинях, которые учат в школах и заботятся о бедных, — я уверена, что эти женщины совсем не эгоистки и приносят много пользы обществу.

— Я, например, никогда не смогла бы стать монахиней, — сказала Сьюзан.

— У них очень красивая одежда, — заметила Розамунда, обращаясь к мужу. — Помнишь, когда они в прошлом году восстановили «Чудо», то Соня Уэллс выглядела в этих костюмах просто сногсшибательно.

— А я никак не могу понять, — вмешался Джордж, — почему Всевышнему нравится, когда его слуги одеваются в средневековые одежды? Ведь монашеские наряды — это именно Средневековье. Нескладные, непрактичные и негигиеничные.

— И в них все они выглядят на одно лицо, правда? — заметила мисс Гилкрист. — Глупо, конечно, но я здорово испугалась, когда в доме миссис Тимоти Эбернети к нам пришла монашка, собиравшая подаяние. У меня почему-то засело в голове, что это та же самая монашка, которая приходила к нам в дом в Личетт-Сент-Мэри в день проведения досудебного расследования смерти миссис Ланскене. Знаете, я даже подумала, что она преследует меня!

— А я думал, что подаяния монашки всегда собирают по двое, — сказал Джордж. — Помнится, на эту тему был даже какой-то детектив…

— В моем случае она была одна, — ответила бывшая компаньонка Коры. — Может быть, им тоже приходится экономить, — туманно добавила она. — Но в любом случае это не могла быть та же самая монашка, потому как та собирала пожертвования от имени ордена Святого Варнавы, кажется, а эта была как-то связана с детьми.

— Но черты лица у них были схожие? — спросил Пуаро с неподдельным интересом. Мисс Гилкрист обернулась к нему:

— По-моему, да. Эта верхняя губа — мне показалось, что на ней пробиваются усики. Знаете, мне кажется, что именно это испугало меня больше всего, — в то время я была здорово взвинчена и сразу вспомнила военные рассказы, в которых монашек — на самом деле они были мужчинами — сбрасывали с самолетов на парашютах. Пятая колонна, знаете ли.

— А что, костюм монашки не так уж плох для маскарада, — задумчиво произнесла Сьюзан. — Он скрывает ваши ноги.

— Все дело в том, что люди обычно неправильно смотрят друг на друга, — пояснил Кроссфилд. — Именно поэтому свидетели в суде обычно дают такие разные описания преступников. Это просто невероятно. Мужчину обычно описывают как «высокого — низкого», «худого — полного», «блондина — брюнета», «одетого в светлый костюм — темный костюм» и так далее. Обычно среди свидетелей находится один надежный наблюдатель, но приходится каждый раз решать, кто же это.