Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Простите, если я заговорю о том, что для вас тяжело, но у меня нет выбора. Думаете ли вы, что герцогиня имела какое-нибудь отношение к этому делу?

Великий министр, видимо, колебался.

– Не думаю, – ответил он, наконец.

– Другое, самое вероятное объяснение, то, что ребенок был, может быть, похищен ради получения выкупа. К вам никто не обращался с подобного рода требованием?

– Никто, сэр.

– Еще один вопрос, ваша светлость. Я слышал, что вы написали своему сыну в самый день происшествия?

– Нет, я написал ему накануне.

– Совершенно верно. Но он получил письмо в тот самый день?

– Да.

– Было ли что-нибудь в вашем письме, что могло нарушить его спокойствие или побудить к такому поступку?

– Нет, сэр, конечно, нет.

– Сами ли вы отправили это письмо?

Секретарь не дал вельможе ответить и горячо вмешался в разговор.

– Его светлость не имеет обыкновения сам отправлять письма. Это письмо лежало, вместе с другими, на письменном столе, и я положил их в почтовую сумку.

– Вы уверены в том, что между ними было и это письмо?

– Да, я заметил его.

– Сколько писем ваша светлость написали в этот день?

– Двадцать или тридцать. У меня обширная корреспонденция. Но это уже, кажется, не относится к делу?

– Не совсем, – ответил Холмс.

– Со своей стороны, – продолжал герцог, – я посоветовал полиции обратить свое внимание на юг Франции. Я уже сказал, что не считаю герцогиню способной поощрить такой чудовищный поступок, но у мальчика были самые ложные убеждения, и, возможно, что он бежал к ней при помощи этого немца и подстрекаемый им… Теперь, доктор Гюкстебль, я полагаю, что нам пора вернуться в Гольдернесс-холл.

Я видел, что Холмсу хотелось бы задать еще несколько вопросов, но резкое обращение вельможи показывало, что аудиенция окончена. Очевидно, что его в высшей степени аристократической натуре крайне претило обсуждение интимных семейных дел с посторонним, и что он опасался, как бы с каждым новым вопросом не осветились более ярким светом темные уголки его герцогской истории.

Когда вельможа и его секретарь уехали, мой друг сразу погрузился со свойственной ему горячностью в расследование.

Комната мальчика была тщательно исследована, но это ничего не дало, кроме абсолютного убеждения в том, что ребенок мог исчезнуть только через окно. Комната и вещи немецкого учителя не дали никакой дальнейшей нити. Один побег плюща надломился под его тяжестью, и мы увидели при свете фонаря след от каблуков в том месте, где он опустился на землю. Неясный отпечаток на короткой зеленой траве служил единственным материальным свидетельством, оставленным этим необъяснимым ночным бегством.

Шерлок Холмс вышел из дому один и вернулся только после одиннадцати. Он добыл большую подробную карту этой местности, принес ее в мою комнату, где разложил ее на постели и, прицепив лампу над серединой ее, принялся над ней курить, иногда указывая янтарем своей трубки на некоторые интересные точки.

– Это дело поглотило меня, Ватсон, – сказал он. – В связи с ним возникают положительно интересные пункты. Я бы хотел, чтобы в начале нашего следствия вы освоились с теми географическими пунктами, которые будут иметь тесное отношение к нему. Взгляните на эту карту. Этот темный квадрат – пансион. Я воткну в него булавку. Эта линия – большая дорога. Вы видите, что она идет мимо школы с востока на запад, и вы также видите, что нет ближе мили ни одной боковой дороги. Если двое беглецов пустились по дороге, то только по этой дороге.

– Совершенно верно.

– Благодаря странному и счастливому случаю, мы можем до некоторой степени восстановить то, что происходило на этой дороге в интересующую нас ночь. На том месте, где покоится теперь кончик моей трубки, сельский констебль стоял на посту от полуночи до шести часов утра. Это, как видите, первая дорога, пересекающая большую с восточной стороны. Констебль утверждает, что он не покидал своего поста ни на одну секунду и что, положительно, ни мальчик, ни мужчина не могли бы пройти этим путем так, чтобы он их не заметил. Я говорил сегодня с этим полисменом, и он показался мне вполне надежной личностью. Этим исчерпывается восточный конец дороги. Займемся теперь западным. Тут есть харчевня «Красный Бык», хозяйка которой была в ту ночь больна. Она послала в Макльтон за доктором, который не появлялся до утра, так как был занят в другом месте. Живущие в харчевне не спали всю ночь в ожидании прибытия доктора, и то тот, то другой из них беспрерывно смотрели на дорогу. Они заявляют, что никто по ней не проходил. Если свидетельство их правильно, то мы, к своему благополучию, можем покончить и с этой частью дороги и вывести заключение, что беглецы вовсе не воспользовались дорогой.