Агата Кристи - Второй удар гонга. Врата судьбы

— А может быть, — предположил Томми, — все произошло так: это необязательно должен был быть кто-то из живших в доме. Сорвать нужные листья и принести их в кухню достаточно просто — но мне кажется, что это не могло привести к смерти. Правда. Просто люди, участвовавшие в трапезе, заболели бы, и пришлось бы послать за доктором, а тот сделал бы анализ и обнаружил, что кто-то ошибся с этими листьями. Никому и в голову не пришло бы, что это было сделано намеренно.

— Но тогда все , кто сидел за столом, должны были умереть, — сказала Таппенс. — Или все заболели бы, но не умерли.

— Необязательно, — ответил Томми. — Предположим, кто-то хотел, чтобы некто — Мэри Дж. — умер. Ей дали дозу яда — например, в коктейле перед обедом или ланчем, бог знает когда это было, — или добавили его в кофе, который она выпила после еды. Надо было добавить чистый дигиталис, или аконит, или что там содержится в листьях наперстянки…

— Насколько я помню, аконит содержится в борце, — прервала мужа Таппенс.

— Не демонстрируй свою эрудицию. Все дело в том, что все сидящие за столом из-за ошибки получили небольшую дозу, поэтому все и заболели, а вот один человек умер. Ну как ты не понимаешь: если большинство людей после этого то ли ланча, то ли обеда — бог его знает — заболевают и анализы показывают, что они приняли яд по ошибке, то смерть одного из них будет рассматриваться как несчастный случай. Ты же знаешь: иногда вместо съедобных грибов люди съедают поганки; дети иногда глотают смертельно опасные ягоды паслена только потому, что те выглядят как настоящие ягоды. Простая ошибка — и люди заболевают, но обычно до смерти не доходит. Умирают только некоторые, обладающие особой аллергией на этот продукт, или что-то там еще. Именно поэтому она умерла, а другие — нет. Понимаешь, это действительно выглядело бы как несчастный случай, и людям даже в голову не пришло бы подумать что-то другое…

— Может быть, она даже сначала слегка заболела, как все другие, а настоящую дозу ей подмешали в утренний чай, — предположила Таппенс.

— Не сомневался, что у тебя по этому поводу будет множество идей.

— Если говорить об этой части истории, то да, — согласилась миссис Бересфорд. — Но как быть со всем остальным? Я имею в виду: кто, почему и как? Кто этот «один из нас» или лучше сказать «один из них»? У кого была такая возможность? Кто-то, кто остановился в доме? Может быть, друг каких-то друзей? Кто-то, кто пришел с рекомендательным письмом — возможно, подделанным, — в котором говорилось: «Будьте поласковее с моим другом, мистер и миссис Мюррей Уилсон (или кто здесь тогда жил?), он так хочет полюбоваться вашим садом», или что-то в этом роде? Все это было не очень сложно провернуть.

— Думаю, что ты права.

— А в этом случае, — продолжила Таппенс, — в доме вполне может еще находиться нечто, что объяснит произошедшее со мной сегодня и вчера.

— А что произошло с тобой вчера, Таппенс?

— У этой чертовой тележки отвалились колеса, когда я спускалась вниз по холму. Поэтому я здорово грохнулась прямо в эту Обезьянью Ловушку. Еще чуть-чуть, и я попала бы в серьезную переделку. Этот старый дурак Исаак должен был проверить колеса. И он сказал, что сделал это. И прежде чем я поехала, он заверил меня, что это безопасно.

— А это оказалось не так?

— Вот именно. После он сказал мне, что ему кажется, что кто-то «поработал» над этими колесами, что-то сотворил с ними, и они развалились.

— Таппенс, — произнес Томми, — а тебе не пришло в голову, что это случается с нами уже второй или третий раз? Помнишь, как что-то пришлось мне точно по голове в библиотеке?

— Ты хочешь сказать, что кто-то пытается от нас избавиться? Но это значит…

— Это значит, — продолжил за нее Томми, — что во всем этом что-то есть. И в этом доме тоже есть что-то.

Он посмотрел на Таппенс, а та посмотрела на него. На какое-то время они задумались. Несколько раз миссис Бересфорд открывала рот, но сдерживала себя, хотя хмурилась все больше и больше. Первым заговорил Томми:

— И что он думает? Что он говорит по поводу Любимой? Я имею в виду этого Исаака.

— Что этого следовало ожидать, потому что она здорово прогнила.

— Но он же сказал, что кто-то что-то сделал с ней?

— Да, — подтвердила Таппенс. — И сказал очень уверенно. Этот молодняк, сказал он, приложил к ней руки. Мартышкам нравится отвинчивать колеса. Хотя я никого в округе не видела. Правда, они должны были позаботиться о том, чтобы я их не засекла. Думаю, что они специально выжидали, когда я уйду из дома. А потом я спросила его, не было ли это злонамеренной пакостью.