Юлия Ефимова - Ложь без срока годности

– Это завещание закрытого типа, мы настоятельно просим не задавать нам сейчас никаких вопросов, просто потому, что мы не сможем на них ответить, – мужчина говорил о себе во множественном числе, и Зинку это сбивало с мысли. – Приехав завтра в наш офис, – продолжил говорить человек в трубке, – вы узнаете ответы на все интересующие вопросы. Вы согласны? – голос у мужчины был красивый, грудной и притягательный, его хотелось слушать, его хотелось слушаться.

– Да, – повинуясь обаянию голоса, ответила Зина.

– Ну вот и прекрасно, ждём вас в час дня, – и, продиктовав адрес, положил трубку, а Зинка ещё полчаса стояла и растерянно вглядывалась в зеркало, не понимая, что происходит, но интуитивно чувствовала, что скоро жизнь разделится на две части, до странного звонка и после.

– Зараза! – закричала Матильда и, кинув на пол молоток и ботинок, чей задник она пыталась сделать не столь жёстким, машинально прижала раненый палец к губам.

Ботинки, купленные недавно и за большие деньги, стирали пятки в кровь. Мотя не могла себе позволить раскидываться тремя тысячами рублей, поэтому решила воспользоваться старым дедовским способом, за что и получила молотком по пальцу. Боль была такая, что, казалось, на мгновение она увидела кружащиеся звёздочки перед глазами, именно так, как их показывают в американских мультиках.

– Что там случилось, куда ты опять вляпалась? – услышала она из комнаты недовольный голос матери. – Ты почему ещё не на работе? Или у тебя выходной? Тогда топай в магазин и жарь печень, отец печёнку просил, да не куриную бери, а свиную.

Раненая Матильда понимала, что мать сейчас больше заботит обед и кто его будет варить, нежели то, как сильно она ударилась. Так было всегда, даже в детстве: когда другие мамаши на площадке дули на ранки своих детей, маленькая Мотя стряхивала грязь с разбитой коленки и спокойно шла домой, зная, что плакать бесполезно, а то и вообще накладно. Последний раз, когда она плакала, мать грязным кухонным полотенцем прошлась ей по спине, а это было не столько больно, сколько обидно. В детстве Мотя была уверена, что мама не злая, она просто заколдованная чёрной ведьмой принцесса.

Когда-то давно в магазине Матильда, росшая в большой семье с маленьким достатком, увидела очень красивый пеньюар. Он был розовый с белыми кружевами, тогда она решила, что это платье. Именно смотря сквозь витрину на эту невероятную красоту, Мотя поняла, что у её мамы нет и никогда не было таких красивых вещей. Все наряды Степаниды Егоровны были серыми, тусклыми и бесформенными, впрочем, как и её фигура. Да и в квартире семьи Портнягиных было всё очень серо и печально, вещи если и покупались новые, то без вкуса, главное, чтоб удобно было да пятен не видно, если что.

В их семье всегда и всё было очень просто, единственный момент, когда мать скреативила, было имя дочери – Матильда. Казалось, она сама не поняла, как это получилось. В роддоме, где рожала Степанида Егоровна, жила кошка Матильда. Животное было до безумия милым и красивым настолько, что сентиментальная после родов женщина влюбилась в кошку без оглядки. Даже пыталась выкрасть бедное животное во время выписки, но потерпев неудачу, назвала маленькую дочь в честь милого представителя семейства кошачьих.

Мотя плакала три дня, когда узнала, что названа в честь обычной кошки. Поэтому маленькая девочка, глядя на витрину с красивой одеждой, решила: надо обязательно купить маме этот красивый наряд, и тогда она расколдуется, станет такой же доброй и любящей, как их соседка, тётя Лена. Эта красивая женщина даже по дому ходила в шикарных платьях и тапках на маленьком каблучке с красивыми помпонами. Скорее всего, размышляла Мотя, именно от этого соседка, пахнущая духами, была всегда в хорошем настроении. Конечно, позже, когда Мотя выросла, то поняла, что никакие платья маму не расколдуют и дело вовсе не в одежде. Однако её детское озарение теперь преследовало саму Матильду – выбирая себе наряды, она покупала самые яркие, самые броские вещи, обязательно в стразах и бантах. Делала она это неосознанно и скорее всего потому, что где-то в глубине души маленькая девочка по имени Мотя боялась быть заколдованной и стать похожей на свою мать.

Средний палец на левой руке покраснел, а красивый длинный красный ноготь треснул пополам. Из этой трещины, словно в замедленной перемотке, на затёртый пол маленького коридора капала алая кровь.