Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 34. Совы не моргают

Селлерс напрягся:

— Хорошо разглядели?

— Да.

— Что вы можете о нем сказать?

— Ну, он выглядел как… словом, крупный мужчина в широкополой шляпе, с усами, знаете ли, такие коротко подстриженные. Помню, еще одет он был в такой грубошерстный костюм. Ну, знаете, какие носят офицеры, ковбои, лесничие или если кто выезжает за город на природу…

Селлерс и Эндовер переглянулись.

— Как, по-вашему, вы бы узнали его по фотографии? — спросил Селлерс.

— По правде говоря, не знаю. По снимкам узнавать ужасно трудно. Если в профиль, то, может быть…

— Предположим, вы увидели его. Узнали бы?

— Думаю, узнала бы. Его внешность отчетливо запечатлелась в моей памяти.

— Возможно, это вызовет у вас потрясение, миссис Трой, — продолжал Селлерс, — но тот мужчина, на которого мы бы просили вас взглянуть… Тот мужчина… откровенно говоря, он в морге. Понимаем, это будет для вас потрясением, но в интересах правосудия нам бы очень хотелось, чтобы вы на него взглянули.

— Я не боюсь покойников, — ответила она. — Посмотрю.

Селлерс достал из кармана фотографию и сказал:

— Но сначала я хочу показать вам снимок того человека в профиль. Надеюсь, что снимок повлияет на ваше суждение. Если опознаете — хорошо. Если не сможете — не надо ехать на опознание, потому что, увидев фотографию, вы могли бы спутать и подумать, что это именно тот самый человек.

— Понимаю.

Селлерс передал ей фотографию.

Разглядывая снимок, миссис Трой неуверенно произнесла:

— Пожалуй… пожалуй, это он… Думаю, что это тот самый человек. Похоже на него.

Взяв у нее фотографию и убрав в карман, Селлерс решил:

— Полагаю, вам следует поехать с нами в морг, миссис Трой, если не возражаете. Тут недалеко. Съездите, а потом наш сотрудник доставит вас домой.

— Не возражаю. Когда ехать?

— Прямо сейчас — то есть, как только будете готовы.

— Ой, Господи, у меня же курица на рашпере…

— Не могли бы вы попросить приглядеть за курицей кого-нибудь из соседок? — спросил Селлерс.

— А-а, — махнула она рукой, — не важно. Выключу. На вкус не повлияет. Выключу, а когда вернусь, включу. Мы же недолго?

— Нет, не очень, — заверил Селлерс.

— Задержу вас на минутку, — сказала она и поспешила на кухню.

Селлерс и Эндовер переглянулись.

— Было бы чертовски здорово, если бы удалось закрыть это дело, — произнес Эндовер.

Селлерс поглядел на меня.

— Везет сукину сыну! Если и из этого дела выкарабкаешься, считай, черт возьми, что в рубашке родился.

— Я и не думаю ниоткуда выкарабкиваться, — заартачился я. — Просто даю тебе шанс отличиться, только и всего.

— Он дает мне шанс отличиться! — воскликнул Селлерс, изумленно покачав головой. — Лучше и не скажешь. В этих словах весь ты. Подумать только, он дает всем нам шанс отличиться!

Мы поехали в морг. Полицейские сели впереди. Мы с миссис Трой — сзади.

— А что у вас за интерес в этом деле, мистер Лэм? — спросила она.

— Лэм — детектив, — бросил через плечо Селлерс, — и хотя он по достоинству оценивает все ваши дела, сам предпочитает не распространяться о том, что у него на уме.

— Понимаю, понимаю, — осеклась миссис Трой. — Я спросила просто из вежливости.

— Знаете, как бывает в таких делах, — внушительно пояснил Селлерс. — Приходится больше помалкивать.

— О, конечно же, понимаю. Мне это объяснять нет необходимости.

Больше вопросов она не задавала.

Когда подъехали к моргу, Селлерс решил:

— Ты остаешься в машине, Кроха. Обойдемся без твоих фокусов.

Они пробыли внутри минут пятнадцать. Когда вышли, Селлерс задумчиво покачивал головой.

— О’кей, — спросил я, — ну и как?

— Сам знаешь, как, — ответил Селлерс. — Опознала. Не на все сто процентов, но опознала. Посмотрела со стороны на усы и сказала, что узнала его по усам… а тебе, конечно, не надо объяснять, что заявит в суде какой-нибудь адвокатишка. Станет утверждать, что она опознала не человека, а усы. Но опознание, что ни говори, состоялось. Она настаивала, что малый был пьян, у него глаза, по ее словам, осоловели, веки набрякли, и что он весь как бы обвис на баранке, и что она хорошо разглядела его лицо и запомнила усы. Правда, Кроха, между нами, усы, будь они неладны, виноваты в ошибках при опознании больше, чем что-либо еще на свете. Но тем не менее она его опознала и вполне, черт побери, определенно.

— Повезем ее обратно? — спросил я.

— Не мы. Отправим ее с полицейским. И, клянусь дьяволом, если затеешь с ней разговор или попытаешься повлиять на ее свидетельские показания, упеку тебя в такую яму, откуда не увидишь ни дня ни ночи, и на все тридцать суток посажу на хлеб и воду. Мне осточертело, что ты постоянно суешь нос в мои дела и вертишь мною, как хочешь, так что у меня давно чешутся руки посадить тебя под замок. Мы, как кретины, выбиваемся из сил, распутывая дело, и тут являешься ты с каким-нибудь очередным фокусом и достаешь из шляпы кролика.