Николай Свечин - Неизвестные рассказы сыщиков Ивана Путилина, Михаила Чулицкого и Аркадия Кошко [СИ litres]

Другой предприимчивый субъект, обзаведясь человеческим скелетом и выставив эту эмблему смерти вместе с чёрным гробом и зажжёнными свечами на самом бойком месте Пера, тут же плакатами на разных языках давал свой адрес, обещая за лиру раскрыть настоящее, будущее, просто прошедшее и давно прошедшее всякому «любознательному» уму. К предсказателю потянулись вереницы гречанок и мусульманских женщин, и изобретательный автор этой выдумки заработал недурной куш монет.

Но царящая нужда не могла не породить и преступлений. К тому же в эмигрантскую массу затесалось, надо думать, и немало профессиональных мошенников. По крайней мере, на «Рионе», на котором я совершил переход из Крыма, мне бросились в глаза несколько человек моих бывших «клиентов», что меня немало удивило, ибо я считал их либо сидящими по тюрьмам, либо отбывавшими каторгу, а тут вдруг увидел их во френчах, с погонами и со скорбными лицами политических жертв.

Вот почему, когда мне после ряда хлопот удалось получить через английские власти разрешение на открытие в Константинополе частного детективного бюро, в мои сети часто попадали как старые уголовные профессионалы, так и новички, павшие под давлением крайней нужды.

Много на моих глазах в России прошло разных мошенничеств, но по совести должен сказать, что венец изобретательности в этой области принадлежит моим константинопольским клиентам.

Вот один из ярких примеров врезавшейся мне в память своей почти гениальной простотой, в своём роде настоящий chef-d'ouevre [126] Шедевр (фр.). .

На улице Брусса помещался богатый греческий колониальный магазин некоего, кажется, Эвандопуло (за точность фамилии не ручаюсь).

Вот этот самый Эвандопуло обратился как-то за помощью в моё розыскное бюро и рассказал мне, почти впадая в истерику, о постигшем его несчастии следующее.

Как-то раз днём приходит в его колониальный магазин хоть и скромно, но всё же прилично одетый русский беженец, неся в руках великолепной старинной работы футляр со скрипкой. Купив на несколько лир товаров, посетитель этот обращается к хозяину магазина, понимавшему и кое-как говорившему по-русски, как и большинство константинопольских греков, с такими словами:

– Мне необходимо ещё сделать другие покупки, а таскать по городу футляр со скрипкой так неудобно. Не позволите ли мне оставить покамест у вас футляр, а потом я за ним зайду?

– Пожалуйста, оставьте. Вот я поставлю его сюда на полку.

– Только, ради бога, не позволяйте его никому трогать. Эта старинная скрипка большой ценности. Досталась она мне от отца, и мне стоило огромных усилий её вывезти из России и еле-еле удалось взять её с собой на пароход.

– Будьте покойны, никто не тронет!

И посетитель отправился по своим делам.

Через несколько времени в тот же магазин входит элегантно одетый молодой человек, делает на несколько десятков лир покупок, платит за них и просит отправить ему купленное в гостиницу «Палас» князю Д. Выбирая товар, князь обратил внимание на лежащий на полке футляр со скрипкой и спросил:

– Что это у вас за футляр от скрипки? Какая великолепная старинная работа!

– Это оставил какой-то русский, он скоро за ним зайдёт. Говорит, что в нём дорогая старинная скрипка, просил её поберечь.

– Это интересно! Я знаток старых скрипок. Нельзя ли её посмотреть?

– Отчего же? Только, пожалуйста, осторожнее!

Грек снял с полки футляр и поставил его на прилавок перед князем.

Последний, внимательно разглядев футляр, раскрыл его и вынул скрипку. Когда князь осмотрел футляр со всех сторон снаружи, лицо его стало как-то напряжённо серьезно, и он быстрыми шагами направился со скрипкой к окну, приподнял её на высоту глаз и стал что-то пристально разглядывать через прорезы на деке. Долго продолжалось это разглядывание, скрипка поворачивалась во все стороны, и, наконец, князь выговорил, как бы отвечая самому себе:

– Да, это так! Это бесспорно!

Затем, обращаясь к хозяину магазина, он сказал:

– Знаете, эта скрипка стоит целого состояния! Это, несомненно, настоящий Страдивариус! – и князь стал показывать греку на какую-то плохо разбираемую надпись на внутренней стороне деки, на какую-то значащуюся на ней дату, на потемневший, видимо, от времени цвет дерева и прочие подробности. Говорил он всё это взволнованным голосом, видимо, ужасно поражённый своим открытием. После некоторого раздумья он спросил:

– Скажите, пожалуйста, не знаете ли вы случайно, не продаётся ли эта скрипка?