Найо Марш - Последний рубеж. Роковая ошибка

Рики открыл окно, Луи прокричал свою дурацкую цитату из «Ромео и Джульетты», Джулия попросила его не шуметь, а миссис Феррант выскочила из дома и зашла обратно.

По-деловому разобравшись с ситуацией, Джулия закрыла окно и вернулась к Рики.

– Все, Фарамондам пора убираться. – Она посмотрела ему в глаза, засмеялась своим фирменным смехом и быстро поцеловала его в здоровую щеку.

Уходя, она радостно поприветствовала миссис Феррант.

Рики остался неподвижно стоять в комнате. Он слышал, как завелся мотор, как автомобиль с урчанием въехал на холм, направляясь к главной дороге. Потом выглянул из окна. Отца нигде не было видно, маленькая улочка полностью обезлюдела.

«А теперь, – подумал он, – пора сесть за работу».

В доме за углом, в кабинете сержанта Планка, Аллейн разговаривал с марсельским коллегой, инспектором Дюпоном. Разговор велся на французском, и мистер Фокс изо всех сил в него вслушивался. У Дюпона был провансальский выговор, который при надлежащей степени громкости напоминает металлический грохот, тем самым полностью исключая возможность возражений со стороны собеседника. Голос инспектора проникал в каждый уголок комнаты, вгоняя Фокса в ступор. Наконец, когда после обмена прощальными словами, Аллейн повесил трубку, Фокс откинулся на спинку стула, расслабил сведенные от напряжения брови и глубоко вздохнул.

– Уж очень быстро говорит, – устало произнес он и добавил с сожалением: – И на линии шумновато было. – Потом обратился к сержанту: – А вы все поняли?

– Я, мистер Фокс? Я не говорю по-французски. Мы сюда переехали всего четыре года назад. Пытались выучить, и хозяюшка моя, и я сам, но что-то не особо получилось, да и у них тут свой говор. Я когда в «Треску и бутылку» захожу, местные всегда на него переходят.

«Еще один признак того, как одинок сельский полицейский», – подумал Аллейн.

– Ну что ж, – сказал он вслух. – Ферранта видели в Ля-Турньер и в Марселе.

– Что я говорил? – оживился Фокс.

– А еще он ездил в местечко близ Марселя, где живет, причем на широкую ногу, один тамошний туз, насчет которого у полицейских имеются серьезные подозрения. Но ничего вменить ему они не могут. Все как обычно. Давняя история.

– И что они предпринимают?

– Много чего. Мимо «наркокоманды» муха не пролетит незамеченной; стоит им что-то заподозрить, как они тут же начинают копать. Однако французы без особого энтузиазма берутся за расследования, которые не сами начали. Ну и, между нами говоря, не так строго они следят за мелкими портами, как надо бы. Дюпон – один из лучших профессионалов. С ним очень даже хорошо можно работать, главное – никоим образом не задевать его самолюбие. Он говорит, что у них на этого персонажа – кстати, корсиканца, как и большинство таких типов, – уже талмуд целый набрался: по образованию химик, почти миллионер, живет в шикарном особняке между Марселем и Ля-Турньер, рядом – оборудованный по последнему слову техники якобы научно-исследовательский центр, где этот «эксперт» превращает морфин в героин.

– Ничего себе! – воскликнул Фокс. – И его до сих пор не повязали?

– Согласно французским законам, для ареста требуются подробные и убедительные доказательства. Их у наших коллег недостаточно. А за Ферранта они сейчас взялись всерьез. В Ля-Турньер он всегда останавливается в дорогом отеле, который известен как место встречи наркоторговцев. Вчера утром он неожиданно съехал оттуда. Да, помню, Рики так и сказал. Ферранта пасут уже несколько недель. Информация, похоже, поступила от разгневанной бывшей любовницы, узнавшей, что он женат.

– Дюпон ведь сказал что-то про Джонса? – спросил Фокс.

– Да. Ища улики против Ферранта, они решили выяснить, не совершает ли еще кто-нибудь из жителей острова регулярные поездки в Сен-Пьер, и вышли на Сида. Пока что это мало что дало, но как вы, возможно, заметили, когда я сказал Дюпону, что Джонс – приятель Ферранта, децибел в его голосе прибавилось. Так чаще всего и бывает в делах с контрабандой наркотиков: за каждым явным подозреваемым стоит фигура на следующей ступени преступной иерархии, контролирующая поставки на остров. Схема очень разветвленная и продумана до мелочей. В каком-то смысле это похоже на трудовые лагеря в странах с тоталитарным режимом: надсмотрщик рапортует начальнику, а за ним самим тоже кто-то наблюдает и рапортует на самый верх. Разумеется, между ними должен быть еще кто-то, скажем, агент типа Ферранта и главарь, как тот миллионер в замке возле Марселя. Дюпон уверен, что такой человек есть.