Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

Джорджия так переживала за дядю своего мужа, что не сразу сообразила, насколько ее собственное положение изменилось к худшему. Даже если предположить, что сэр Джон поправится, он выйдет из строя по меньшей мере на неделю, прикинула она. А ей что делать в течение этого времени? Сэр Джон дал ей строгий приказ, что в случае получения жизненно важной информации она должна передать ее непосредственно ему. Джорджия понятия не имела, кому из его подчиненных можно доверять, – настолько широко к этому времени распространилось влияние «А.Ф.». Она не могла даже пойти в ближайший полицейский участок, потому что не была уверена в каждом отдельном страже порядка, хотя большинство их по-прежнему были лояльны властям.

– Девочка моя, – пробормотала она, прихлебывая остывший кофе, – ты в бегах. Они будут загонять тебя. Проблемы только начинаются.

Эта мысль вопреки здравому смыслу приободрила ее. Джорджия и раньше выбиралась из серьезных переделок, и снова выберется, если удача не подведет.

Первым побуждением Джорджии было позвонить Найджелу в Оксфорд и заручиться его помощью. Она отчаянно нуждалась в нем, пусть даже ради того, чтобы просто услышать его голос. Но Джорджия понимала, что это неправильно. Наверняка Найджел уехал из Оксфорда, чтобы находиться рядом с дядей. Кроме того, ее звонок лишь подвергнет его опасности: любой человек, с которым она свяжется, может попасть на заметку «А.Ф.» и подвергнуться безжалостному нападению, как это случилось с сэром Джоном. Джорджия была как человек с заразной болезнью – она должна самоизолироваться от тех, кого любит, иначе они тоже пострадают.

Элисон Гроув – совсем другое дело. Элисон сумеет связать ее с теми, кто продолжает выполнять работу сэра Джона Стрейнджуэйса. Ободренная мыслью о разговоре с подругой, Джорджия оделась и спустилась в гостиничный ресторан пообедать. Она полагала, что «А.Ф.» еще не выследил ее, однако безопаснее будет позвонить Элисон не из гостиницы. После ланча Джорджия направилась на вокзал и нашла там телефонную будку. К счастью, Элисон была дома.

– Алло, Элисон? Это Джорджия.

– Здравствуй! Вижу, ты развлекалась поджогом, негодница.

– Я бы и убийством развлеклась, если бы у меня хватило ума… и времени. Послушай, дорогая, пожалуйста, не болтай, теперь нам придется пошевеливаться. План у меня. Ч.К. и «А.Ф.» охотятся на меня. Ты понимаешь, что это они напали на сэра Джона? Как он?

– Хорошо, насколько это возможно. Врачи говорят, что его шансы пятьдесят на пятьдесят. Джорджия, ты сказала, что получила…

– Да. Есть два плана. Один на бумаге, а другой – у меня в голове. У меня нет времени объяснять. Что мне делать дальше?

– Где ты? Нет! Подожди минутку. Ты помнишь Бурую Козу?

– Да. Но какое…

Бурая Коза была учительницей, которая лет двадцать назад учила их обеих латыни. Ее прозвали так из-за цвета лица и начинавших пробиваться на подбородке волосках. Элисон заговорила на подобии латыни:

– Ubi es nunc, amice? [14] Где ты сейчас, подруга? ( лат .).

– In urbe castra hominis. [15] В городском многолюдном лагере ( лат .).

– Джорджия понадеялась, что описала таким образом Манчестер.

– Где? Поняла. Mane ubi es. Curabo auxilium mittendum [16] Оставайся там до утра. Я пришлю помощь ( лат .). .

«Хорошо тебе предлагать мне оставаться на месте», – подумала Джорджия. “А.Ф.” найдет ее, прежде чем прибудет обещанная Элисон помощь. На такой же латыни она сообщила Элисон, что, если ей придется отсюда уехать, она попытается добраться до Оксфорда.

– Habesne satis pecunioe? [17] У тебя достаточно денег? ( лат .).

Джорджия вспомнила, что денег у нее мало. Решено было, что подруга вышлет ей 50 фунтов, она сможет получить их в отделении банка в Манчестере. Договорились они и о месте в городе, где Джорджия встретится с сопровождением, которое направит к ней Элисон. Джорджия запомнила имена организаторов «А.Ф.» и различные центры заговора в Англии. Она уже собралась сообщить их Элисон, когда ее взгляд, устремившийся на стеклянную перегородку кабины, упал на Дэвида Рентона.

Безупречно одетый – черное пальто и брюки в тончайшую полосочку, в котелке, с безучастным выражением бледного, пухлого лица, – секретарь Чилтона Кэнтелоу расспрашивал билетного контролера у турникета. Рентон являл собой идеал респектабельности. Как и двое молодых людей, одетых словно для загородной прогулки, в плоских шляпах с загнутыми кверху полями, и отиравшихся у табачного киоска, которым Рентон, отвернувшись от турникета, незаметно сделал знак.