Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

Джорджия ни на секунду не задержалась, но жест Чилтона и выражение его лица врезались ей в память. Было нечто символическое в том, как он стоял там один в комнате, простирая руки над глобусом. Но не было ли в этом и чего-то большего, чем символизм? По ассоциации Джорджия начала связывать глобус с гольф-полем. Последнее скрывало тайну. Разве не может глобус тоже содержать какой-то ключ, секрет амбиций Чилтона? В конце концов, размышляла Джорджия, планы могут быть спрятаны и где-то здесь. Человек не станет хранить подобные вещи в сейфе, потому что сейфы таких людей, как Чилтон Кэнтелоу, – очевидная цель для грабителей, а стало быть, это может грозить разоблачением либо шантажом. И еще: почему простое прикосновение пальцев к глобусу вызвало то редкое, загадочное выражение могущества на лице Чилтона?

Ее задание – добыть эти планы. Что ж, она должна откуда-то начать, и очевидно, что начать скоро. Джорджия решила попытать счастья с глобусом в ночь на понедельник, когда большинство гостей разъедется и опасность уменьшится.

Накопленный Джорджией длительный опыт путешествий говорил ей о важности деталей, готовности к любой случайности и в то же время научил не волноваться по поводу неизвестных факторов, которые могут возникнуть в любой момент и опрокинуть все расчеты. Таким фактором стал сам глобус. У нее может не получиться открыть его, или ее догадка, что в нем лежат планы, окажется ошибочной. «Предположим, я получу в свое распоряжение планы, что дальше? Первое, я должна, насколько возможно, запомнить их на случай, если “А.Ф.” удастся забрать их обратно. Второе, я должна придумать способ передать их сэру Джону. Для запоминания мне, вероятно, понадобится четыре или пять часов, следовательно, мне не надо уезжать до следующего утра. В любом случае, трудно будет уехать ночью, когда автомобили заперты в гараже, а водители спят в своих комнатах над ними. Итак, я должна уехать утром во вторник. Предположим, Чилтон обнаружит, что планы исчезли. До Лондона мне живой не добраться. Что ж, значит, нужно забрать Чилтона, попросить его переправить меня обратно самолетом. Попрошу любезно, и он все сделает для женщины. Это обеспечит мне меньшей мере безопасное прибытие в лондонский аэропорт».

Дерзость плана воодушевила ее. Джорджия немедленно пошла и спросила у Чилтона, возвращается ли он в Лондон во вторник и может ли взять ее с собой. Да, ответил Чилтон, он отвезет ее на край света, если она только скажет слово. Пока все нормально. Но это была лишь общая схема плана; наполнение его деталями, проработка запасных вариантов на случай, если что-то пойдет не так, забирало все время, остававшееся у Джорджии от общения с другими гостями и уклонения от пылких ухаживаний Чилтона. В эти два дня он направил на нее огонь всего своего обаяния, словно в безотчетном сознании того, что приближается час принятия решения. В некоторые моменты Чилтон почти убеждал Джорджию, что это реальность, а все ее подозрения в его адрес беспочвенны.

Наступила ночь понедельника. Часы внизу пробили половину первого. Джорджия встала с кровати, надела черный пиджак и юбку, потихоньку вышла из комнаты на площадку и спустилась вниз по широкой лестнице. Чилтон удалился к себе раньше обычного, чтобы хорошо выспаться перед их ранним отлетом на следующий день. Теперь Джорджия шла по большому залу. Глаза всех этих Кэнтелоу с портретов, развешенных на стенах, будто следили за ней с любопытством. Шторы в помещении были плотно задернуты. Джорджия убрала в карман фонарик и включила приглушенный свет над письменным столом Чилтона. Итак, теперь глобус.

Он стоял, обычный, блестящий. Джорджия практически все знала о странах, изображенных на его поверхности, и ничего – о нынешнем деле. Пока она возилась с глобусом, пытаясь найти секретный шарнир, пружину, способ открыть его, в ее голове мелькали подходящие по теме, но абсолютно не связанные друг с другом фразы: «Демонстрируя миру мир», «Этот темный мячик Земли», «Опытная путешественница по миру в потемках из-за глобуса», «Кубический участок сферы – это…».

Нет, так дело не пойдет. Эта проклятая штуковина монолитная. Или ее полушария запаяны слишком крепко. Однако образ Чилтона, который стоял здесь утром в субботу, поглаживая глобус, постоянно возникал перед глазами. Джорджия попыталась точно вспомнить положение его рук, как она их видела. Но с тех пор глобус могли повернуть вокруг своей оси. Однако она упорно продолжала, снова и снова мягко надавливая на гладкую поверхность, каждый раз слегка смещая пальцы, пока наконец откуда-то из глубины глобуса не донесся слабый щелчок. В ту же секунду его секция опустилась вниз под давлением ее правой руки, и Джорджия обнаружила, что может задвинуть ее внутрь, открывая углубление в десять квадратных дюймов. Подрагивая от возбуждения, она сунула туда руку, нащупала механизм из стержней и пружин, затем, глубже – бумаги. Свертки бумаг. Джорджия начала осторожно доставать их из глобуса.