Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– И кого мне арестовать?

Найджел назвал имя. Лицо Блаунта перекосила недовольная гримаса. На мясистом носу задрожало золотое пенсне.

– Боже ты мой, что вы такое городите? Это невозможно. Мы уже…

Примостившись на краешке стола Блаунта, Найджел пустился в объяснения.

Когда на следующее утро Найджел, Уилл Дайкс и мисс Кавендиш подходили к Истерхэм-Мэнору, до них донеслись звуки игры на пианино, к которым примешивалось журчание воды. Одну музыкальную фразу – старательно, вымученно и фальшиво – сыграли дважды, потом наступила тишина. Потом та же фраза – уже идеальная – зазвенела снова.

– Хэйуорд дает Присцилле урок музыки, – сказала Кларисса.

– Он очень хорошо играет, верно? – спросил Дайкс. – Даже смешно, если вдуматься.

– Вы не допускаете, что мы на что-то способны?

Дайкс не ответил. Глядя на фасад здания с его островерхой крышей, с которой длинными полосами съезжал снег, он задумчиво произнес:

– Никогда бы не подумал, что вернусь в этот дом. И надеюсь, больше никогда его не увижу. Над ним висит проклятье.

Несколько минут спустя гости из Дувр-Хауса уже сидели в гостиной с Рестэриками и мисс Эйнсли. Урок музыки Присциллы сократили.

Найджел обвел взглядом собравшихся. Пальцы Хэйуорда еще безотчетно проигрывали все ту же фразу, выстукивая ее на подлокотнике кресла. Вернувшись из сада, Шарлотта забыла снять резиновые сапоги, и таявший снег стекал с них на ковер. Джунис смотрела на Найджела с некоторым вызовом. Уилл Дайкс теребил пуговицу жилета. И только Кларисса Кавендиш, чья изящная белоснежная головка смотрелась маленькой камеей на фоне объемного бесформенного пальто, в которое она закуталась, казалось, полностью владела собой.

Найджел расположился спиной к французским окнам, выходившим на террасу.

– Так или иначе, – начал он, – вы все заинтересованы в событиях, имевших место в Истерхэм-Мэноре. Поэтому я счел, что будет справедливо позволить вам всем услышать объяснение. Трудно решить, с чего начать.

Он помолчал. Присутствующие замерли в мучительном ожидании. На лице Найджела отразилось внутреннее напряжение.

– Наверно, сначала мне стоит сказать, как я натолкнулся на правду. Мне ее подсказал Джон.

Шарлотта собиралась поднести руку к губам, но опустила ее.

– Все в порядке, – успокоил ее Найджел. – Джон сам не знал смысла своих слов, да ему необязательно знать. Вчера утром я с ним поговорил. По причинам, о которых я скажу позже, я предполагал, что Джон, возможно, сумеет сообщить мне кое-что существенно важное. И он рассказал, что в ночь, когда умерла Элизабет, ее призрак приходил в его комнату.

– Опять привидения? – несколько раздраженно откликнулась мисс Кавендиш. – Не пора ли попрощаться со сверхъестественным?

– Нет. Джон предположил: это был призрак Элизабет, ведь на следующее утро он узнал, что тетя умерла, и «лицо у нее было белое, как смерть». Это его собственные слова. Я хочу, чтобы вы хорошенько это себе уяснили. В тот момент Джону не пришло в голову, что его ночная гостья не была Элизабет во плоти. Она с печальным видом зашла в его комнату, наклонилась над его кроватью – он делал вид, будто спит – и снова вышла. Так вот, для мальчика в подобных обстоятельствах нормально было бы с ней заговорить. Я спросил, почему он этого не сделал. Джон не смог объяснить словами, но у меня сложилось впечатление, что ее вид сбил его с толку и напугал. Вы сами знаете, как реагируют дети на бурные душевные переживания взрослых: они замыкаются в себе и сидят тихо как мыши. Вот почему он притворился спящим.

– Но почему мальчик не рассказал про это полиции? Вот чего я не понимаю, – подал голос Хэйуорд.

– Его спрашивали, не слышал ли он, как кто-то проходил ночью мимо его двери. Мальчик ответил теми же словами: «Не слышал, чтобы кто-то проходил мимо двери». А кроме того, как я и сказал, для него было вполне естественно умолчать о полночной гостье. Мне самому бы в голову такое не пришло, если бы моя жена не упомянула кое о чем. Дети разговаривали с ней про призраков. Присцилла как-то прослышала про Епископскую комнату и происшествие со Скриблс. Но у Джорджии возникло впечатление, что Джон, которому от этой темы стало не по себе, ничего не знал про семейного призрака, у него на уме было совершенно другое. Поэтому, когда мисс Кавендиш упомянула мне кое о чем вчера вечером, я сумел вытянуть из него историю о ночной гостье.