Дмитрий Безуглый - Девонширский Дьявол

– Бадди! Фу! – рявкнул знакомый голос лесничего. – Чего разорался, старая кошелка?

– Ласков же ты с ним! – хмыкнул кто-то неподалеку.

– Кто идет? – это спросил старший группы.

– Я, со мной сэр доктор и мистер Янг!

Валентайн совершенно не обратил внимания на то, что его имя произнесено не было. Что взять от необразованного человека?

– Доктор Аттвуд? – спросил Вудроу.

– Да, – Валентайн, отбрасывая очередную ветку в сторону, показался в поле света факела лесничего.

– Что-то частенько мы с вами по этим местам прохаживаем, – невесело буркнул он.

– Где? – не обращая внимания на остальных людей, которые тут же подтянулись к ним, спросил Аттвуд.

– Там, – Вудроу ткнул факелом влево от себя. – Я с вами.

Бадди обнюхивал брюки Валентайна, узнавая старого знакомого, с которым не так давно исследовал овраги и берег озера.

Додд, Янг и Аттвуд направились к тому месту, в сторону которого указал лесничий.

– Это здесь.

– Посветите! – попросил Валентайн.

– Эй, парни! Ну-ка сюда с факелами! Доктору нужен свет!

– Черт подери, без меня! – воскликнул кто-то из добровольцев. – Я и видеть-то такое не хочу!

– Закрой пасть и иди! – рявкнул старший. – Все идем!

Возражавший что-то буркнул нечленораздельное, но по итогу к Аттвуду приблизились все.

– Аккуратно, чтобы не наследить, расположитесь по кругу. Мне необходимо хорошее освещение, – жестким тоном попросил Валентайн.

Когда просьба была исполнена, взору Аттвуда и доктора Янга предстало отвратительное зрелище. На земле, прямо перед ними, лежали останки гниющего тела. Кости конечностей оголились, были видны связки рук и ног, хрящи. Рваные куски мяса, порядком объеденные ранее насекомыми, грызунами и волками, лежали рядом, и только немногие из них хоть как-то соединялись с костями скелета. Бедра и грудная клетка все еще сохраняли местами соединительную ткань; мышцы были разорваны и свисали гнилыми нитями. Зеленовато-грязный их окрас вместе со зловонным запахом вызывал тошноту. Череп, обтянутый полностью высохшей и потрескавшейся кожей, соединялся с оголенным позвоночником. Глаза отсутствовали, а вместо них зияли темные дыры. Нижняя челюсть опущена, создавая оскал, были видны зубы. По длине волос можно было определить, что это останки женщины. Насекомые и прочие животные-трупоеды практически выполнили свою работу, оставив лишь немногое для все еще ползающих внутри гнили жуков и червей. Сквозь кости грудины и оставшиеся куски мяса, укрытые пузырящейся кожей, уже проросли какие-то растения, а кости таза обильно покрывала зеленоватая плесень.

– Вот дрянь! – не выдержал кто-то из группы. – Вонь-то какая!

– Заткни пасть!

– Меня сейчас стошнит!

На эти слова ни доктор Аттвуд, ни Тейт Янг не обратили никакого внимания.

– Это не она, – облегченно произнес деревенский врач.

Валентайн молча кивнул. Его цепкий взгляд внимательно осматривал гниющие останки, особенно в области таза. Но рассмотреть что-либо конкретное уже не представлялось возможным. Время и природа сделали свое дело.

– Тогда кто это? – спросил Вудроу, услышав замечание доктора Янга.

– Тело находится здесь не менее четырех недель. Но не более шести, – утвердительно озвучил Аттвуд. – Следовательно, это не Агата Абрамсон. За последние месяц-два еще какая-либо девушка пропадала из Уокерли?

– Вроде нет, – отрицательно покачал головой Тейт.

– Точно нет, – подтвердил лесничий, и к нему присоединились остальные.

– Значит, это барышня из соседнего селения. Какие поблизости?

– Литл-Эбкот милях в десяти отсюда, – задумчиво ответил старший группы.

– И Бриттон, – добавил Вудроу. – Миль пятнадцать к востоку.

– Нужно спрашивать там, – подвел итог Аттвуд…

Утром состоялись похороны Элеонор Тоу. Накануне подготовленные останки, как смогли, очистили от личинок и червей, вымыли лицо, кисти рук и стопы ног и уложили в обычный деревянный гроб без украшений. Внутри он был обит черной обивкой из ткани. Гробовщик сжалился над родителями девушки и включил в стандартную стоимость гроба специальную крышку, которая накрывала все тело под самую шею, оставляя только голову, а когда необходимо было закрыть ящик полностью, то вторая часть крышки просто накрывала ее под замочек. Четыре нанятых носильщика взяли гроб, вынесли из покойницкой, погрузили в траурную карету, запряженную одной лошадью, и повезли останки в родительский дом. Там экипаж уже поджидали мистер и миссис Тоу, одетые во все черное, а также прибывшие на похороны близкие родственники. До формирования похоронной процессии еще было предостаточно времени, чтобы родные могли побыть наедине с невинно убиенной Элеонор. На протяжении всего времени, что гроб с девушкой пребывал в доме, к нему постепенно стягивались соседи четы Тоу, а также все другие жители Уокерли, которые приняли участие в церемонии. На это время все шторы на окнах были плотно задернуты, а имеющиеся зеркала завешены тканью. Несколько фотографий, которые стояли в рамке сверху на большом комоде, были перевернуты изображениями вниз, чтобы дух покойницы не вселился в них. Мистер Тоу остановил единственные настенные часы. Вскоре приехал преподобный Джейкоб Олдридж. Он видел, какие страдания испытывает мать Элеонор, поэтому счел своим долгом высказать слова утешения. Однако должного эффекта они не возымели. Не было на свете такого слова, которое могло бы повлиять на миссис Тоу в этот скорбный день. Когда вся процессия была готова, носильщики накинули на гроб покров из ткани и вновь вынесли его к карете. Она не спеша двинулась первой, за ней родители Элеонор, преподобный Олдридж, несколько немых плакальщиков, обвязанных шарфами и специальными повязками, потом все остальные. Похоронное шествие было большим и привлекало к себе внимание. Путь лежал от дома миссис и мистера Тоу к церкви Святого Джона, где покойную будет отпевать священник. Затем направятся к кладбищу, где уже была в очередной раз вырыта могила, в которой лежали три ранее похороненных бедняка. Элеонор опустят в эту общую могилу, потому что денег на отдельное захоронение у родителей уже не было.