Роберт Гулик - Убийство в цветочной лодке

Судья наклонился вперед и холодно спросил монаха:

— Что ты скажешь в свою защиту?

Монах на протяжении своей неправедной жизни сумел избежать встреч с властями, поэтому он был совершенно незнаком с суровыми правилами судебного следствия и решительными методами, которыми оно пользуется. К концу рассказа кандидата Цзяна он сердито заворчал, но начальник стражи с помощью кнута заставил его замолчать.

Теперь он заговорил с неуместным высокомерием:

— Я , монах, хочу заявить свой протест против...

Судья Ди подал знак начальнику стражи. Тот ударил монаха рукояткой кнута и прошипел:

— Следует разговаривать с его превосходительством почтительно!

Побледнев от ярости, монах вскочил на ноги и бросился на начальника стражи, но стражники были готовы к такому обороту дела. Они тут же обрушили свои дубинки на наглеца.

— Доложите мне, когда этот человек научится разговаривать вежливо, — приказал судья Ди начальнику стражи и начал разбирать бумаги, лежащие перед ним на столе.

Через некоторое время шум воды, падающей на каменные плиты пола, указал, что охранники, дабы привести подсудимого в чувство, льют на него воду ведрами. Начальник стражи объявил, что допрос можно продолжать.

Судья Ди взглянул на подсудимого из-за стола. Многочисленные раны на его голове кровоточили, левый глаз заплыл, а правый изумленно смотрел на судью.

— Я слышал, — сказал судья, — что ты рассказывал игрокам о своих приятельских отношениях с Мао Лу. Я хочу знать правду, всю правду. Говори!

Монах сплюнул кровь на пол и заговорил, тяжело ворочая языком:

— На днях, после первой ночной стражи, я решил пойти прогуляться по городу. Когда я спускался из лесу тропинкой, ведущей к буддийскому храму, то увидел, что какой-то человек копает под деревом яму. Уже взошла луна, и я узнал в человеке Мао Лу. Он очень торопился, орудуя вместо мотыги топором. Я сразу подумал, что братец Мао затеял какое-то грязное дело. Я всегда готов схватиться с ним врукопашную или на ножах, но вот топор в его руках мне не понравился. Поэтому я остался на месте. Он выкопал яму и бросил туда свой топор, а за ним свалил деревянный ящик.

Когда он стал руками заваливать яму, я вышел из-за кустов и в шутку сказал: «Братец Мао, тебе помочь?» Он ответил: «Спасибо, монах, я уже сам справился». Тогда я спросил: «Что ты здесь хоронишь?» А он ответил: «Всего-навсего старые инструменты! А вот в храме есть кое-что и получше!» Он потряс рукавом, и я услышал, что там звенит немало монет. «Почему бы тебе не поделиться с одним бедняком?» — говорю я ему. А он осмотрел меня с головы до ног и говорит: «Тебе здорово повезло этой ночью, монах! Люди увидали, как я убегаю с частью добычи, и бросились за мной, но в лесу я оторвался от них. Сейчас в храме — только один человек. Иди туда поскорее да хватай что успеешь, пока остальные не вернулись! А я хапнул столько, сколько смог унести!» Сказав это, он ушел.

Монах облизал распухшие губы. По знаку судьи начальник стражи подал ему чашку крепкого чая. Он одним глотком осушил ее, сплюнул и продолжил:

— Сначала я откопал ящик, чтобы убедиться, что он мне не соврал. Там были только инструменты старого плотника. Тогда я двинул в храм. Можно было догадаться и раньше! Я обнаружил там только плешивого старика, храпящего в келье, да гроб в пустом зале! Я понял, что этот сукин сын наплел мне с три короба, чтобы избавиться от меня! Это все, судья. Если вы хотите знать больше, поймайте этого сукина сына Мао Лу и спросите у него.

Судья Ди погладил свои бакенбарды. Затем резко спросил:

— Ты признаешься в похищении этого юноши и плохом обращении с ним?

— Я ведь не мог допустить, чтобы он сбежал от закона, — хмуро ответил монах. — И вы же не думаете, что я способен раздавать еду и жилье задаром! Он отказался работать, и, естественно, я был вынужден немного его подбодрить.

— Не виляй, говори прямо! — рявкнул судья. — Ты сознаёшься, что силой привел его в пещеру и неоднократно наносил побои?

Монах искоса взглянул на начальника стражи, который поигрывал кнутом.

— Хорошо, я сознаюсь!

Судья дал знак писцу, который вслух зачитал показания монаха. Та часть, которая касалась кандидата Цзяна, была изложена в более определенных выражениях, чем это сделал монах, но он сам все подтвердил и приложил к документу большой палец руки.

— Я мог бы назначить тебе суровое наказание за твои многочисленные преступления, — сказал судья Ди, — но откладываю вынесение приговора до тех пор, пока не удостоверюсь, что твои показания о встрече с Мао Лу — правда. А пока посажу тебя в тюрьму, чтобы ты хорошенько поразмыслил над тем, что с тобой будет, если ты лгал!