Роберт Гулик - Убийство в цветочной лодке

Их коварные планы стали известны властям, своевременно принятые суровые меры подавили заговор в зародыше. Главари бунтовщиков были казнены вместе с семьями, все члены преступного общества были приговорены к смерти. Несмотря на то, что все это случилось еще в предыдущее царствование, попытка переворота потрясла всю империю, и даже теперь мало кто отваживался упоминать это опасное и ужасное наименование. Впрочем, судья никогда не слышал о попытках возродить это злодейское движение против правящей династии.

— Так что же все-таки произошло? — спросил он.

Пух Ивы протянула чашку чая судье, а другую отдала своему отцу. Хань жадно осушил чашку и начал рассказывать:

— После ужина я обычно недолго прогуливаюсь перед буддийским храмом, наслаждаясь вечерней прохладой. Я всегда выхожу один. Сегодня, как и всегда, там было весьма малолюдно. Когда я проходил мимо ворот храма, навстречу мне попался паланкин, который несли шесть носильщиков. Вдруг сзади на голову мне набросили тяжелую ткань. Я даже не успел ничего понять — мне завязали руки за спиной и подняли в паланкин. Ноги мои тоже связали веревкой. Судя по всему, паланкин несли очень быстро.

Я ничего не слышал из-под плотной накидки и чуть не задохнулся. Я стал лягать стенку паланкина, тогда кто-то немного ослабил накидку, и я смог дышать свободнее. Точно не знаю, как долго продолжалось наше путешествие, думаю, около часа. Затем паланкин опустился на землю. Двое мужчин грубо схватили меня и понесли вверх по лестнице. Я услышал, как отворилась дверь. Меня опустили на землю, разрезали веревку на лодыжках и втолкнули внутрь помещения. Там меня посадили в кресло и сдернули тряпку с головы.

Хань глубоко вздохнул.

— Я обнаружил, что сижу за квадратным столом из черного дерева, в маленькой комнате. Напротив сидел мужчина в зеленом платье, плечи и голову его скрывал белый капюшон с прорезями для глаз. Ошеломленный, заикаясь, я стал протестовать. Но человек сердито ударил кулаком по столу и...

— Какая у него рука? — перебил его судья Ди.

— Не знаю, ваша честь. На нем были толстые охотничьи перчатки. Вообще не было никаких признаков, по которым я смог бы его опознать.

Зеленое платье свободно висело на нем, делая его фигуру мешковатой, капюшон приглушал голос. Он оборвал мои протесты: «Это предупреждение тебе, Хань Юнхань! Той ночью танцовщица поведала тебе кое-что, чего не должна была говорить. Ты знаешь, что с нею стало. Ты очень мудро поступил, Хань, ничего не сказав судье, очень мудро! «Белый лотос» весьма могуществен, что доказала казнь твоей любовницы Цветка Миндаля!»

Хань потрогал кровоподтек на виске кончиками пальцев. Пух Ивы поспешила к нему, но он покачал головой и продолжил жалобным голосом:

— Я не имел ни малейшего понятия, о чем этот человек толкует, ваша честь! Танцовщица — моя любовница, подумать только! Да вы сами знаете, что на той пирушке она почти не разговаривала со мной. Я рассердился, услышав от него такую нелепость, а он засмеялся. Смех его, доложу я вам, звучал сквозь маску очень зловеще! «Не лги, Хань! — прошипел он. — Это бесполезно. Забыл, что ли, что она тебе сообщила? Послушай! Она сказала: я должна с вами встретиться! Опаснейший заговор зреет в городе!» Когда я взглянул на него, ошарашенный подобной несуразицей, он продолжил с гнусным смешком: «Тебе нечего ответить, Хань? Учти, «Белому лотосу» все известно! И мы, как ты видишь, способны на все. Внемли моему приказу и забудь ее слова. Так будет лучше!» Он подал знак тому, кто стоял за моей спиной, и добавил: «Помоги этому распутнику забыть все и не будь излишне вежлив!» Я получил страшный удар по голове и потерял сознание. Хань глубоко вздохнул и закончил рассказ:

— Когда я пришел в себя, то увидел, что лежу у задней калитки своего дома. К счастью, вокруг никого не было. Я с трудом поднялся, и мне удалось добраться до своего кабинета. Я позвал свою дочь и приказал ей немедленно идти к вам, ваша честь. Но никто не должен знать о том, что я вам рассказал! Речь идет о моей жизни! Я убежден, что у «Белого лотоса» везде есть свои шпионы, даже в суде!

Хань откинулся на подушки и закрыл глаза. Судья Ди в задумчивости потер лоб и сказал:

— Опишите комнату!

Хань открыл глаза. Он наморщил лоб и задумался.

— Я мог видеть только ту часть, которая находилась передо мной. У меня сложилось впечатление, что я нахожусь в небольшой шестиугольной комнате. Можно было подумать, что это садовый павильон, но воздух там был слишком спертым. Единственный предмет обстановки, кроме стола, запомнившийся мне, — это бюро у стены, за стулом, где сидел человек в капюшоне. Еще, мне кажется, там были выцветшие зеленые драпировки на стенах.