Роберт Гулик - Ожерелье и тыква

Командир пожал плечами.

— Куда кассир, туда и счеты, тут нет ничего необычного, ваша честь. Но я в любом случае о них сообщу.

Прилаживая за спину меч, судья поинтересовался:

— Откуда вам стало известно, что парень украл серебро?

— Старый Вэй заявил, что этот парень опустошил всю кассу. А уж ее содержимое известно Вэю до последнего медяка. Он превосходный хозяин, но при этом — старый угрюмый скупердяй. Его жену люди, конечно, не одобряют, но и не слишком винят. Она, знаете ли, сбежала примерно полмесяца назад. Что ж, я безмерно благодарен за ваше согласие поделиться со мной своими соображениями относительно того, что здесь происходит. Но, умоляю, не за счет рыбалки! Окунь тут просто превосходный. Да и форель.

Он церемонно проводил судью вниз по лестнице, и здоровяк Лю отворил дверь. Шел дождь.

— Мерзкая погода, ваша честь! К счастью, «Зимородок» совсем рядом, вон там, справа. Доброй ночи!

Судья Ди торопливо зашагал, прикрываясь от ливня промасленной накидкой. Главная улица опустела, так как приближалось время вечернего риса. Судья усмехнулся при мысли о чрезмерной говорливости командира Сяо. Что за вздор эти россказни о неприятностях, которые могут доставить нежелательные приезжие! К тому же Сяо не проявил ни малейшего интереса к убийству кассира. Должна быть какая-то другая причина, по которой командир Сяо желал, чтобы судья пребывал в Речном городе инкогнито. И причина весьма основательная, иначе не стал бы он уделять так много внимания новым документам судьи. Этому Сяо палец в рот не клади, да и в наблюдательности ему не откажешь — он сразу заметил судью на причале, несмотря на то что тот был одет столь непрезентабельно.

Пораженный внезапной мыслью, судья замер на месте, позабыв про дождь. На причале командир показался ему довольно стройным, в то время как Сяо плотный, коренастый. А еще на причале он лишь мельком видел его лицо, наполовину скрытое шейным платком.

Судья нахмурил густые брови. Младший командир так ловко провел его по лестнице через боковой вход, что никто не видел судью входящим или покидающим кабинет Сяо. Теперь он один в незнакомом городе, да еще с фальшивыми документами. Судью кольнуло предчувствие больших неприятностей. Затем он пожал плечами. Если тут какой-то подвох, он вскоре это выяснит.

На большом масляном фонаре, свисавшем с карниза портика с колоннами, было выведено: «Постоялый двор „Зимородок”». На другой стороне улицы фонарь был еще больше, а надпись гласила: «Постоялый двор „Девять облаков”». Немного поколебавшись, он ступил в портик первого и, стряхнув воду с накидки, вошел в похожую на пещеру большую прихожую. Ее освещала высокая свеча в медном подсвечнике, отбрасывающая причудливые тени на оштукатуренные стены.

— Все просторные комнаты заняты, господин, — сообщил из-за стойки молодой привратник. — Но на втором этаже у нас есть прекрасная небольшая комнатка.

— Годится, — сказал судья Ди. Записывая в формуляр свои новые имя и профессию, он добавил: — Прежде чем подняться к себе, я бы хотел вымыться и переодеться. Покажите мне баню, а сами пошлите слугу к кузнецу на набережную за моими переметными сумками.

Возвращая формуляр, он ощутил тяжесть в рукаве и вытащил счеты.

— Когда я отмечался у властей, меня попросили вернуть эти счеты. Они принадлежали здешнему кассиру, чье тело нашли в реке.

Привратник поблагодарил его и убрал счеты в ящик стойки.

— Когда хозяин увидел на берегу нашего бедного Тая, — перешел он на шепот, — то решил, что это сверток с двадцатью серебряными слитками. Поделом ему, старому скряге!

Он бросил взгляд через плечо на высокую решетчатую ширму, за которой сидел, склонившись над письменным столом, какой-то мужчина.

— Я провожу вас, доктор!

Баня находилась на задах постоялого двора. В предбаннике никого не было, но лежащая здесь одежда и доносившиеся из-за бамбуковых раздвижных дверей грубые голоса указывали на то, что судья здесь не один. Он снял сапоги и положил на полку меч, промокшую шапку и калебас, потом достал из рукава документы и парчовый мешочек с деньгами и положил под шапку, после чего разделся и открыл дверь.

Шум исходил от двух голых детин, дерущихся с тенью, осыпая ударами воображаемых противников перед большим, утопленным в пол бассейном. Они подбадривали друг друга препохабными репликами. Оба были богатырского телосложения и с бандитскими рожами. Заметив судью, они сразу замолкли и уставились на него.