Юлия Андреева - Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский

– А коли она на допросе ничего не покажет? – продолжал сомневаться Степан.

– Родителям вернешь, – пожала плечами Елизавета Петровна, – чай, рады будут радешеньки, что дщерь их беспутная не в крепости, не на дыбе. К дяде ее, курву распроклятую, к обер-гофмаршалу Шепелеву [95] Дмитрий Андреевич Шепелев (1676 или 1681–1759) – обер-гофмаршал, генерал-аншеф. .

– А что будет, когда они поймут, что она не беременна? – не унимался Шешковский.

– Ну, Степан Иванович, ты и вопросы задаешь! Просто в краску вогнал. Слышала, Мария Семеновна, о чем он – женатый человек – меня, незамужнюю девицу, спрашивает?! Значит, сделаешь так, чтобы все как по писаному вышло. Я же не прошу, чтобы она к завтрему, и на сносях.

Видя смущение молодого человека, сестры прыснули веселым смехом.

– Ну ладно, Мария Семеновна, посмеялись, и будет, – Елизавета Петровна первой сумела взять себя в руки. – Налей-ка нам со Степаном Ивановичем сливянки, выпьем по чарочке за грядущую викторию, и по местам.

ВСКОРЕ НАПУГАННУЮ ДО состояния бесчувствия Кошелеву действительно вывели из покоев императрицы и посадили в карету на заднем дворе, для верности приставив у дверей лакея. Туда же комнатная девушка вынесла узел с ее вещами. Степан наблюдал со стороны за тем, как Чоглокова металась между верхним дворцом и дворцом в Монплезире, что на берегу моря, где жила императрица. Если бы Шешковский не был осведомлен о происходящем, принял бы все за чистую монету. Судя по тому, как колыхались занавески на втором этаже в покоях Екатерины Алексеевны, было понятно, что это блуждание не осталось незамеченным, и очень скоро цесаревна выяснит через своих людей о происходящем. Учитывая, что коварная Кошелева состояла в близком окружении Фредерики, Степан заранее страдал, думая о той боли, какую он невольно причиняет любимой женщине. Но мог ли он поступить по-другому? Бестужев, конечно, сам сообщил государыне о находящейся при дворе злоумышленнице, при этом, понятное дело, он не имел в виду свою шпионку. Но, с другой стороны, кто знает, как канцлер еще собирался использовать Марию Кошелеву? Не просто, имея оружие, ни разу не взять его в руки, не попытаться поразить цель. А следовательно, он – Шешковский – сделал все правильно, и когда-нибудь Фредерика поймет и простит своего рыцаря.

Степан так размечтался, что чуть не пропустил осторожно покинувшую дворец госпожу Крузе. В материалах об этой статс-даме говорилось, что в свите Елизаветы Петровны вот уже много лет верой и правдой служит старшей камер-фрау императрицы ее родная сестра. Статс-дама обернулась, но Шешковский успел спрятаться за розовым кустом. Не обнаружив слежки, придерживая подол платья, Крузе проследовала в сторону Монплезира.

Все разыгрывалось точно по нотам, и, условившись со Шкуриным о месте передачи Кошелевой, Степан с Богданом выехали первыми, дабы не привлекать к себе внимания придворных.

Через неделю после ареста Кошелевой малый двор перебрался в Ораниенбаум. В распоряжении Екатерины Алексеевны оказался флигель, расположенный слева от малого дворцового корпуса, ее супруг занимал правый. Несмотря на то, что молодой семье была выделена удобная спальня, они продолжали ночевать порознь, вызывая тем самым нежелательные пересуды.

Стремясь побольше разузнать о личной жизни Петра Федоровича, Шешковский допросил Марию и выяснил, что в покои, отведенные наследнику престола, действительно время от времени приглашают придворных дам и актерок, которых один из камергеров цесаревича заставляет раздеваться под громкий хохот собутыльников Петра Федоровича, после чего обнаженные прелестницы маршируют под барабанный бой и команды цесаревича. По словам Кошелевой, еще до свадьбы государыня приказывала Сергею Салтыкову демонстрировать наследнику престола способы куртуазного обращения с женщинами. Сама Мария Иродионовна вызывалась на подобные учения неоднократно, но, к ее величайшему сожалению, цесаревич так ни разу и не затеял с ней амурные махания, в то время как сама Кошелева считала его вполне привлекательным. При этом она так ворковала и закатывала глазки, выгибая шейку и сладко потягиваясь, что в конце концов Шешковский был вынужден признаться, что безмерно удивлен, как цесаревич сумел не поддаться на дьявольский соблазн, противостоять которому был способен разве что святой. Во всяком случае, Кошелева призналась ему в нескольких своих мимолетных увлечениях, среди которых был, в том числе, и великий канцлер.