Аркадий Адамов - Инспектор Лосев

– Уж не везет, так сразу во всем. Я, признаться, загадал на эту спичку. Так, – он небрежно машет рукой, – психологический атавизм, не изжитые цивилизацией суеверия. Но извините за отступление в чуждую вам область. Надеюсь, это вы мне инкриминировать не будете? – иронически осведомляется он.

– Нет, – усмехаюсь я. – И без того хватит что инкриминировать.

Как ни странно, но я не чувствую к нему какой-то особой, личной злости. Он мне чужд, враждебен и неприятен, но по причинам куда более глубоким.

– Ну, а что именно вы мне будете инкриминировать, если не секрет? – интересуется Барсиков, небрежно интересуется, словно речь идет о ком-то другом, а не о нем самом, да и о пустяковом деле к тому же.

– Теперь у меня от вас секретов не будет, – улыбаюсь я. – Теперь вы нам уже помешать не можете. А что касается вашего вопроса, то уверяю вас, любой прокурор сейчас даст санкцию на ваш арест.

– О чем же вы доложите прокурору?

– Да хотя бы о хранении вами огнестрельного оружия и о попытке убить работника милиции. Мало разве?

– Мало, – решительно объявляет Барсиков и приглаживает растрепанные седые волосы. – Все это пустяки. Главное – не в этом.

– Хорошенькие пустяки, – говорю я. – А если бы вы не промахнулись?

– А, не притворяйтесь трусом, – досадливо машет рукой Барсиков.

– Что же тогда главное, по-вашему?

– Главное – в том, что я разгадал один из секретов нашей экономики и воспользовался им. Тоже, знаете ли, своего рода открытие.

Он саркастически усмехается.

– Ого! – ответно улыбаюсь я. – Прошлый раз, помнится, вы мне говорили, что я умный человек. Но теперь вы, кажется, изменили свое мнение? Почему?

– Что вы хотите сказать, не пойму? – высокомерно спрашивает Барсиков.

Он ведет себя так, словно мы снова сидим с ним в кафе. Удивительный, однако, наглец. И какое самомнение.

– Я хочу сказать, – говорю я, – что сейчас вы меня, очевидно, считаете за дурачка, которому можно преподносить любую выдумку, и он поверит. Кроме того, я не думал, что вы хвастун. Ну что ж, поведайте, какой секрет нашей экономики вы открыли?

– Напрасно смеетесь, молодой человек, – нравоучительно грозит мне пальцем Барсиков. – И вы совсем не глупец, это я продолжаю утверждать. Вы просто умный идеалист. Помните, я вам говорил о такой вымирающей категории? Вы и опасны тем, что умны. Я поэтому в вас и стрелял.

– Ну, ну, не поднимайте этот глупый выстрел на такую принципиальную высоту, – насмешливо говорю я. – Вы испугались за свою шкуру, вот и все.

– Нет, – качает головой Барсиков. – Чего мне пугаться? Семьи у меня нет. И не было. Зачем мне эта обуза? А пожил я так, как вам и не снилось. Все у меня было. Деньги пока еще кое-что значат и у нас.

– А я думаю, больше всего в жизни у вас было страха и еще – одиночества. Вы же всегда возвращались в пустой дом, – говорю я и добавляю. – Все-таки не уходите в сторону. Вы собирались сообщить о каком-то секрете.

– Секрет заключается в некоем пороке экономики, который я обнаружил, – многозначительно говорит Барсиков.

– Я вижу, Шпринц прав: вы не только готовы перегрызть глотку ближнему, но любите и философствовать.

– Шпринц мелочь, – наполняясь злобой, скрипит Барсиков. – Его не грызть, его давить, как клопа, надо… – он берет себя в руки и уже спокойнее продолжает. – Так вот, насчет порока в экономике. Он заключается в попытке всеобщего, я бы сказал, тотального планирования и одновременно запугивания Уголовным кодексом. Это с одной стороны. А с другой – всяческие возможности для… как бы это сказать?.. для внезаконной деятельности, скажем так. Последняя и выгодна, и интересна.

Я качаю головой.

– Ошибаетесь. Внезаконная деятельность, как показывает опыт, у нас дело неверное, опасное и, в конце концов, обреченное. Ну, к примеру. Сколько времени вам удалось продержаться в последнем деле, скажите честно?

– Что значит «продержаться»?

– Сколько прошло времени, как вы договорились с… Гелием Станиславовичем?

– С каким еще Гелием Станиславовичем? – подозрительно переспрашивает Барсиков.

– Ну, зачем притворяться, что вы его не знаете? – усмехаюсь я. – Вы же умный человек. Ведь я не с неба взял это имя, правда?

– А! В самом деле… Глупо темнить, когда Виктор, этот трус, сидит сейчас где-то и все рассказывает. Что вы спросили?

Я повторяю вопрос.

– Мы сотрудничаем года два-три, – отвечает Барсиков.

– Ну вот. Так стоит ли из-за двух-трех лет такой нервной, хотя и обеспеченной жизни жертвовать куда большим количеством лет, которые вы проведете за решеткой?