Майкл Иннес - Остановите печать!

– Я не в силах пошевелиться. Черт, черт, ч-е-е-рт!

– Ничего страшного. Оставайся на месте. Уверяю тебя, что здесь нет ничего мудреного. Все дело в привычке. Необходимо выработать соответствующие навыки.

Даже пускаясь в неразумное по своей опасности приключение, Белинда не могла избежать сложных словесных конструкций, звучавших еще более унизительно для подруги. И Патришия, замерев на месте, справлялась с унижением, мысленно проклиная Элиотов, обзывая их семейкой треклятых обезьян и уже обдумывая, как расквитаться за свой позор.

– Я встаю на колени, ты сохраняешь вертикальное положение. – Инструкции Белинды раздавались совсем рядом. – Я как раз над этой глупой надписью. Но выглядит все непонятно. Этот карниз, как я и предполагала, немного шире двух футов, а примыкая к стене, уходит вниз на добрых четыре фута. И это значит, что верхушки букв примерно в четырнадцати дюймах ниже. Учитывая же, что архитрав перекрыт участком фронтона, то буквы еще и расположены на два фута в глубине проема. Даже если фронтон немного уже, написать здесь слова было бы неимоверно сложно. А ведь шутник не мог себе позволить провести за своим занятием слишком много времени. Пусть весь день льет дождь, но ведь все равно в любой момент кто-нибудь мог выйти на террасу и случайно посмотреть вверх. Хотя, если заранее попрактиковаться и воспользоваться кистью с длинной ручкой…

Она сделала паузу.

– Попробую опустить голову и взглянуть поближе. Это было бы легко, если бы не приходилось одновременно держать фонарик.

Наступила продолжительная тишина. Патришии оставалось только радоваться, что в результате совместного школьного обучения она владела обширным набором самых грязных ругательств, которые сейчас чуть слышно снова и снова бормотала себе под нос.

– Будь я проклята, если хоть что-то понимаю!

Белинда уже стояла рядом с ней, ухватившись рукой за вторую створку окна.

– Ты ведешь по стене пальцем и пишешь, а палец при этом остается чистым. Как такое возможно?

Хотя у Патришии пересохло во рту, она сумела выдавить из себя вопрос, прозвучавший более или менее разумно:

– То есть как, остается чистым?

– Я провела небольшой эксперимент, – ответила Белинда, но тут же сменила высокопарную манеру выражаться на более простые слова. – Краску постепенно смывает дождем. Она, скорее всего, на водной основе. Так что даже к лучшему, что твой брат не привезет с собой эксперта-графолога.

Белинда рассмеялась, но не слишком весело.

– Полезли обратно. Мне здесь страшновато.

Они вернулись в комнату, промокшие и дрожащие от холода, и первым делом поспешили надеть платья. Белинда слегка успокоилась и, оглядевшись по сторонам, воскликнула:

– Господи! Ты только посмотри на это!

В дальнем углу комнаты стояла кровать, на которой что-то, прежде лежавшее большим белым сугробом, вдруг зашевелилось. Раздался щелчок выключателя. И они узрели Хьюго Топлэди, сидящего на постели в пижаме цвета морской волны и пытающегося сообразить, что можно сказать в данных обстоятельствах.

После непродолжительных, но мучительных раздумий Топлэди произнес:

– Привет!

Следовало признать, что это, вероятно, лучший из возможных вариантов, заслуживавший несколько более благоприятного отношения, чем проявили девушки. Поскольку Патришия безмолвно опустилась на четвереньки и медленно двинулась в таком положении по полу. Белинда, снова оказавшаяся в роли подчиненной, последовала ее примеру. Дюйм за дюймом изучая поверхность ковра, они перемещались от окна к кровати, оставляя за собой следы мокрых ладоней и ног.

– Надеюсь, это снова какой-то розыгрыш? – спросил Топлэди, нервно выделив последнее слово.

И настороженно завертел головой, предполагая, что шутка закончится кувшином холодной воды на простыни или вспышкой бенгальских огней над постелью. Белинда сразу же приняла вертикальное положение. Все-таки с гостями следовало вести себя несколько более вежливо и не дразнить их понапрасну.

– Прошу прощения, – сказала она, – но дело в том, что мы здесь кое-что ищем.

Она откинула со лба прядь мокрых волос и посмотрела на Топлэди со всей добротой, на какую сейчас оказалась способна. Но тот, очевидно, чувствовал себя обиженным.

– Надеюсь, вы ничего не расскажете Тимми? Боюсь, он страшно разозлится на нас.

Топлэди мгновенно оттаял. Ему нравилось, когда девушка попадала от него в зависимость. Пусть речь шла всего лишь о жалобе брату на ее странное поведение. Патришия вынуждена была уткнуться носом в ковер, чтобы не испортить эффект и не захихикать, сдерживая инстинктивную реакцию, которую можно было счесть проявлением дурного воспитания.