Буало-Нарсежак - Очертя сердце

— Ты хорошо поел? Что ты ел, расскажи?

— Пережаренный бифштекс… А ты сама? Говори же.

— Ну так вот, Блеш был просто очарователен. Он настроен самым благожелательным образом. Думаю, твой концерт дело решенное. Я сказала ему, что на днях ты к нему зайдешь… Завтра, если хочешь, мы это обсудим.

Лепра остановился у подъезда.

— Ты не передумала?

— Нет.

— А я — да. Мы собираемся сделать глупость, Ева.

— Не стоит начинать все сначала.

— Вот именно стоит. Со вчерашнего вечера у меня было время поразмыслить.

Он увел Еву подальше от подъезда к магазину, на витрине которого была уже опущена решетка.

— Выслушай меня… В последний раз… Если это не Мелио, понимаешь ли ты, какие мы вызовем у него подозрения… А если он, тогда его связывает обещание, данное твоему мужу. Он пойдет до конца. В обоих случаях мы обречены на проигрыш.

— Мой милый Жан, когда человек начинает себя убеждать: «Что в лоб, что по лбу», значит, он решил бездействовать. Мелио нас ждет. Пошли!

Она возвратилась к подъезду. Подождала Лепра.

— Ну как? Или ты хочешь взвалить весь груз на меня? Сунув руки в карманы, Лепра подошел к Еве.

— Говорить буду я, — сказала она. — Тебе бояться нечего.

Справа от них начиналась лестница. Поручни были мокрыми. Горевшая на площадке лампочка отражалась в медной дверной дощечке «Издательство Мелио. Входите без стука».

Ева повернула ручку, толкнула дверь. На потолке горела неоновая трубка.

— Я вижу, ты не в своей тарелке. Я тоже, — шепнула Ева. — На меня вдруг страх напал. Как бывает на сцене.

Они прошли через холл и, остановившись снова, уже перед дверью в кабинет Мелио, обменялись взглядом. Ева изобразила на лице улыбку, постучала и вошла. Лепра, шедший позади нее, прикрыл дверь. Кабинет был пуст. Растерявшись, Ева медленно двинулась вперед.

— А ведь мы с ним условились… — начала она. Лепра тоже шагнул вперед. И вдруг они увидели Мелио и застыли как пригвожденные к месту. Ева ухватилась за руку Лепра. Мелио был распростерт на полу за своим креслом. Лампочка на потолке освещала его белое как мел лицо и разинутый рот. Мертвец, казалось, все еще кричит. Воротничок его был порван, узел галстука полураспущен. Он сжимал кулаки. Один застывший глаз был выпучен, в другом виден только белок.

Ева отстранилась от Лепра и на цыпочках сделала несколько шагов.

— Его задушили, — сказала она. Голос странно прозвучал в тишине.

— Он мертв, — добавила она.

Мгновение они оставались так — неподвижные, безмолвные.

— Уйдем, — заговорил Лепра. — Если нас здесь застанут…

— Подожди, — возразила Ева. — Запри дверь. Покусывая большой палец, она разглядывала стол.

— Знать бы, почему его убили, — прошептала она. — Может, это совпадение. Но мне что-то не верится.

Она решительно обошла тело и стала открывать один за другим ящики стола, тщательно их обшаривая. Потом подошла к книжным полкам, нашла на одной из них несколько пластинок, прочитала наклейки.

— Ничего? — спросил Лепра.

— Ничего. Но вряд ли он прятал бы улики здесь.

— А где же? У себя дома?

— Конечно.

Она присела на подлокотник кресла.

— Завтра сюда явится полиция, — сказала она. — Все опечатают… в его квартире тоже… Тогда будет поздно… надо пойти туда сейчас… Который час на твоих?

— Четверть одиннадцатого.

— Если нам повезет!…

Она покачнулась, оперлась о край стола.

— Ладно, — проговорила она, — сейчас не время падать в обморок!…

Она опустилась на колени перед трупом, кончиками пальцев обыскала его карманы.

— Помочь тебе?

— Нет… Молчи… Если ты будешь молчать, может, я справлюсь.

Связка ключей оказалась в кармане брюк. Ева вытащила их короткими рывками, протянула руку Лепра. Встать без его помощи она не могла.

— Возьми их, — выдохнула она.

Он довел ее до кресла, и она рухнула в него, закрыв глаза.

— Все в порядке, — наконец прошептала она. — Но грабить покойника так гнусно.

Она встала, опираясь на подлокотники, и посмотрела на убитого.

— Бедняга! Дорого же обходится дружба с Морисом!… Она вышла, пятясь, следом за Лепра, потом медленно закрыла дверь. Они на цыпочках спустились по лестнице, перешли на другую сторону улицы и, только оказавшись на бульваре, замедлили шаги. Ева тяжело повисла на руке Лепра.

— Это недалеко, — сказала она. — Улица Сент-Огюстен. На третьем этаже. Я там часто бывала с мужем. Дай мне сигарету. Я буду смахивать на уличную девку. Тем хуже.

Дав ей прикурить из своих ладоней, он увидел на скулах Евы крохотные веснушки, проглядывавшие сквозь румяна. Но у него не было желания ее поцеловать. Она снова взяла его под руку.