Буало-Нарсежак - Очертя сердце

— Нет. Не посмеет. На меня он не донесет. Просто потому, что таких вещей не делают. Мелио все-таки не первый встречный.

Лепра скрестил руки на круглом столике и погрузился в созерцание блюдец.

— Ты со мной не согласен? — спросила Ева.

— Нет. Совершенно не согласен.

— Ты предпочитаешь сидеть сложа руки и ждать, пока Борель явится нас арестовать? Потому что теперь одно из двух: Мелио или Борель… Встряхнись же, Жан.

Она продела руку под локоть Лепра и заговорила своим самым вкрадчивым голосом:

— Мы ни разу по-настоящему не объяснялись с Мелио… Я перед ним извинюсь…

— Ты? Ты признаешь, что была не права?

— А почему бы нет? Во-первых, это правда. Я должна была обходиться с ним по-другому… Я расскажу ему, как мы жили с Морисом. Он ведь наверняка не имеет об этом ни малейшего понятия. Я опишу ему, что произошло в последний вечер в Ла-Боль. Можно ведь по-разному представить дело. Люди сразу чувствуют, когда их не пытаются перехитрить… И потом, Мелио не сумасшедший. В конце концов, он коммерсант. Он поймет, в чем его выгода.

Лепра устало пожал плечами.

— Ева, дорогая, ты меня удивляешь. Несколько часов назад Мелио был самой последней тварью, а теперь он стал чуть ли не джентльменом.

Ева встала, отодвинув столик.

— Пойду позвоню ему, — сказала она. — Бывают минуты, когда надо идти ва-банк. Если я с ним не встречусь, я чувствую — мы погибли.

— Я тебя предупредил. Я не пойду.

Ева потеребила его за ухо, нежно склонилась к нему.

— Пойдешь. Обязательно. Я не хочу, чтобы в случае неудачи ты обвинил меня в неуменье.

— Но черт возьми, ведь пока еще у нас остается сомнение. Исходя из психологических соображений, мы уверены, что это он, но ты должна понять: несмотря ни на что, мы могли ошибиться. И что же? Ты за здорово живешь выложишь ему всю правду?

— Неглупое рассуждение. Если я увижу, что он неискренен, я промолчу. Знаешь, меня еще никто ни разу не обманул.

Ева гибко скользнула между их столиком и соседним и поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. Прежде чем скрыться, она едва заметным движением руки послала ему воздушный поцелуй. Лепра подозвал официанта, который дремал, подперев плечом дверь.

— Два черных кофе.

Вдруг издателя не окажется в его конторе. Лепра цеплялся за эту надежду. Это так похоже на Еву — внезапный порыв, желание как можно скорее покончить с делом. Как убедить ее, что у комиссара, даже если он склонен их подозревать, никогда не будет улик, а так они сами снабдят Мелио решающей, смертоносной уликой? Надо ждать, чего бы это ни стоило! Даже если каждый день придется выдерживать пытку почтой. Другого выхода нет.

Лепра выпил свой кофе, выкурил последнюю сигарету из пачки. Его решение принято. Он не пойдет к издателю. Ева слишком легко забыла, что она ничем не рискует в этой истории. Не она ведь убила Фожера. Если дело обернется плохо, ее не осудят. Без четверти шесть… Может, Мелио куда-нибудь ушел… Остается еще надежда!

На верхней ступеньке показались ноги Евы, длинные, соблазнительные. «Возможно ли, — думал Лепра, — что я так люблю ее, точно я зверь, а она моя самка!» Ева сошла вниз, пылая молодым задором с подновленной косметикой на лице.

— Все в порядке, — сказала она. — Завтра вечером он нас примет, в десять часов. О, ты заказал кофе! Чудесно!

— В десять часов?

— Да. Это единственное время, когда он бывает один.

— Он не удивился?

— Нет… Скорее смутился… был уклончив. По-моему, он ждал от меня этого шага. Жан, дорогой, не строй такую мину. Я чувствую себя в ударе. Это реакция, конечно. Мне было так страшно, когда я входила в полицию. Твердый орешек этот Борель. Рядом с ним Мелио щенок.

Около восьми часов качался дождь. Теплый, стремительный ливень, после которого в городе вдруг запахло портом. Теперь низко над горизонтом загорелся узкий серп луны. Опустив боковое стекло такси, Ева в застегнутом наглухо плаще подставляла лицо ветру. Она чувствовала себя в Париже словно в громадном знакомом лесу. Ей нравилось, проезжая мимо, видеть девиц на пороге баров, проглядывающие сквозь решетку витрины, бегущий отсвет рекламных огней на фасадах старых домов. Улица Камбон была безлюдна. Ева приехала первой. Она прошлась перед магазином, увидела на углу бульвара высокий силуэт Лепра в плаще с поднятым воротником и почувствовала, как в ее чреве, словно дитя, встрепенулась любовь.

— Извини меня, — запыхавшись, сказал Лепра. — Меня очень долго обслуживали.