Хью Пентикост - По следу смеющегося маньяка

— Думаю, у вас найдется для меня комната, — сказал Стайлс.

— Д-да… конечно, мистер Стайлс. — Юноша пробежал пальцем по списку зарезервированных номеров. — Только, боюсь, не совсем то, что вы просили… Вот, номер двести пять. Это на один пролет лестницы выше и через три двери по коридору от лестничной площадки. И вам придется делить ее с кем-нибудь.

— Я просил комнату на первом этаже или коттедж, — сказал Стайлс, и складка между его бровями обозначилась резче.

— Но, мистер Стайлс, папа больше ничего не смог сделать. Вы же знаете, в зимний сезон отель забит до предела.

— И комната двести пять, да еще на двоих, — это все, что у вас есть?

— К сожалению, это так, мистер Стайлс. Это очень хорошая комната, она как бы выступает наружу. Окна выходят на склон холма. Отдельная ванная. И парень, который будет жить вместе с вами, очень порядочный. Это Джим Трэнтер. Он занимается для папы какой-то работой по общественным связям.

— Если это все, что у вас есть, придется соглашаться, — после минутного раздумья сказал Стайлс. — Не попросите ли кого-нибудь отнести наверх мою сумку?

Юноша засмеялся:

— Я не могу оставить стойку, мистер Стайлс. А все остальные работают в баре или в зале. Боюсь, вам придется нести свой багаж самому.

Он снял ключ с доски за своей спиной и протянул его Стайлсу.

Рука Стайлса дрогнула, и его лицо залилось мертвенной бледностью.

— Я не могу ее нести, — проговорил он. — Пошлите ее наверх, когда у вас появится возможность.

— Да это просто смешно! — презрительно сказал юноша. — Вы не сможете донести всего одну сумку?

— Где ваш отец? — спросил Стайлс.

— Где-то здесь, — ответил молодой Лэндберг.

— Так найдите его! — резко приказал Стайлс, испугав юношу. — Немедленно приведите его, если не хотите, чтобы я свернул вам шею!

Молодой человек недоуменно пожал плечами и вышел из-за стойки. Стайлс поглядел на свои сцепленные руки и медленно разжал их. Ладони были влажными от пота. Он вытер их о брюки.

Из бара показался Макс Лэндберг — жизнерадостный, коренастый, с коротким ежиком серебристо-седых волос, одетый в темно-синие лыжные брюки и серый тирольский жакет, отделанный голубой и серебристой ниткой. На его лице царила профессиональная улыбка гостеприимного хозяина.

— Питер! — сердечно воскликнул он, протягивая гостю свою крупную руку.

— Привет, Макс. — Стайлс твердо сжал руку хозяина отеля.

— Извини насчет номера, — сказал Макс Лэндберг.

— Все нормально, — кивнул Стайлс. — Но мне не справиться с сумкой. Твой сын, кажется, решил, что это такая шутка.

Улыбка Макса Лэндберга замерла, и он обернулся к сыну.

— Ах ты, сопляк! — сказал он. — Ну-ка, поворачивайся и немедленно отнеси сумку в номер двести пять. — Когда смущенный парень поспешил исчезнуть с багажом гостя, Лэндберг снова повернулся к Стайлсу: — Он ничего плохого не имел в виду, Питер. В любом случае он должен был взять ее, но он сказал не подумав. — Он опустил глаза. — Ну, как твоя нога, дружище?

— Пока еще я не могу рисковать и таскать тяжести вверх и вниз по лестнице, — сказал Питер. — Не могу занимать руки, чтобы успеть удержаться при падении, если этот проклятый протез выскочит из-под меня. — Он горько улыбнулся. — Никому бы не порекомендовал иметь искусственную ногу для комнатных видов спорта.

— Тебе помочь подняться? — спросил Макс.

— Без багажа я поднимусь и сам, — сказал Питер. — И я не люблю, когда мне помогают или наблюдают за мной.

— Мы ужасно рады твоему приезду, — сказал Макс. — Но не получится ли, что ты только растравляешь свою рану? Мы с Хеддой подумали об этом, когда ты позвонил.

— Я приехал сюда, — тихо проговорил Питер, — потому что намерен добраться до сукиного сына, который виновен в этом.

Он поднял правую ногу и опустил ее на пол с глухим деревянным стуком.

Первая часть его истории началась год назад.

О послевоенных поколениях наша литература писала очень много. После Первой мировой войны наступил век джаза, выразителем которого стал Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Затем пришла очередь «потерянного поколения», о проблемах которого с горечью писал Эрнест Хемингуэй. А наших современников можно было бы назвать «поколением, не имеющим цели». К нему принадлежал и Питер Стайлс.

После окончания Второй мировой войны мир на Земле так и не наступил. Человек не мог планировать свою будущую жизнь. Пропустив главный военный конфликт нашего века, Питер оказался в Морском корпусе, ведшем в 1951 году военные действия в Корее. Он оставил его, не получив ни царапины, в чине капитана. Однако в его внутреннем мире произошли глубокие потрясения. Будучи единственным ребенком в семье, он рос невероятно привязанным к родителям. Герберт Стайлс, выпускник Йельского университета 1925 года, добился крупных успехов в качестве администратора одной из рекламных фирм. Его жизнь текла по стандартному образцу: дом в Новом Кэнене, ежедневные поездки в Нью-Йорк, два сухих мартини в Йельском клубе перед ночным поездом, отправляющимся домой. В семье было достаточно средств, чтобы Питер мог получить образование в Хочкиссе и Йельском университете. Будущее, за исключением тревоги по поводу службы Питера в военно-морском флоте, казалось семье уютным и безопасным.