Жорж Сименон - Судьба семьи Малу

Сначала по улице, потом постепенно по всему городу поползло, охватывая одного за другим, чувство какого-то общего стыда, и уже многие с неодобрением поглядывали в сторону графа д'Эстье, в одиночестве курившего возле своего дома.

Случается, что возбужденные мальчишки бросают камнями в шелудивую кошку. И когда им удается попасть в нее, ранить, но не смертельно, они не подходят к ней близко, испуганные текущей из раны кровью и предсмертными судорогами животного, которое никто из них не осмеливается прикончить.

Поскорей бы Малу умер! Маленький аптекарь в белом халате ходил вокруг него, то нагибаясь, то выпрямляясь. Он открывал склянки, исчезал в лаборатории, возвращался со шприцем в руках. И несмотря на то, что дверь была закрыта, по-прежнему слышался — или казалось, что слышится, — этот ритмичный стон, которого в конце концов не выдерживали нервы.

— Идите играть подальше отсюда, дети!

Наконец появился автомобиль врача. Он бросился в аптеку, на ходу снимая пальто.

Сможет ли он спасти Малу? Но тогда будет еще хуже. Всем придется видеть его обезображенное лицо, а с него станется — в городе все знали, что он на это способен, — ходить по улицам в таком виде, занять свое обычное место в «Кафе де Пари» — словом, сделаться чем-то вроде живого упрека.

Вот почему в глубине души каждый желал его смерти. Все ожидали сигнала из аптеки, после которого можно будет вздохнуть с облегчением, — сигнала, оповещающего о том, что все кончено.

В это время на углу Муленской улицы появились трое парней лет шестнадцати — семнадцати. Они возвращались из коллежа. У каждого в руках были книги и тетради. Тот, что шел посередине, был самый высокий, самый стройный, а в своем темном, прямом пальто он казался еще выше.

Они шли спокойно, крупными шагами, разговаривая между собой, по левой стороне улицы, там, где находился особняк д'Эстье. Один из них рассказывал:

— Я так и сказал учителю английского, что если он во что бы то ни стало хочет мне…

Их узнали. Теперь смотрели на них, в особенности на того, который шел посередине и тоже бросил рассеянный взгляд на толпу, собравшуюся возле аптеки.

Наверное, все трое сейчас перейдут на другую сторону улицы, чтобы в свой черед узнать, в чем дело, увидеть, что происходит. Люди невольно еще теснее жались друг к другу, словно загораживая им дорогу.

— Господин Малу…

Кусок темного тротуара, полуотворенная дверь, к которой ведут пять ступеней крыльца, граф д'Эстье с недокуренной сигаретой в руке, направляющийся к подросткам.

— Могу я попросить вас зайти на минутку ко мне? Молодой человек с удивлением смотрел то на него, то на аптеку.

— Извините, — сказал он своим товарищам.

Все видели, как граф и юноша поднялись по ступенькам. Дверь закрылась неплотно, и ручка на этот раз снова начала поворачиваться. Это не могло тянуться долго. Иные даже стали отсчитывать секунды. Люди прислушивались, не слабеет ли предсмертный хрип. Они видели, как доктор Фошон, выпрямившись, прошел за прилавок, чтобы вымыть руки.

На углу улицы появилась машина «скорой помощи». Нетрудно было угадать, зачем она приехала. Что они делали там, напротив? Толпа отхлынула на тротуар, освобождая место автомобилю с красным крестом.

Наконец дверь особняка отворилась. Молодой человек спустился с крыльца, и многим показалось, что он не очень торопится. Он как-то неопределенно махнул рукой своим товарищам, извиняясь перед людьми, которых расталкивал, чтобы протиснуться к аптеке.

Когда он толкнул дверь аптеки и послышался звонок, доктор вышел ему навстречу, словно пытаясь его остановить. На улице было ясно видно, как врач взял его за руку, задержал ее в своей и что-то настойчиво говорил. Слов было не слышно, но их можно было, угадать по движению губ. Чувствовалось, что молодой человек хочет высвободить свою руку, чтобы подойти к распростертому телу, и что его собеседник пытается выиграть еще немного времени.

Врач хотел выиграть время, потому что смотреть на раненого было слишком тяжело: в нем еще теплилась жизнь, но это был уже вопрос минут. А то зачем было заставлять ждать двух санитаров, которые приехали с машиной «скорой помощи» и уже вытащили из нее носилки?

Наконец доктор Фошон отпустил руку юноши, и тот неловко сделал шаг, потом другой, застенчиво опустив глаза. Люди видели, как он нагнулся, протянул руку, но тут же выпрямился и остался на месте, неподвижный, длинный и худой, прижимая руками шляпу к животу.