Жорж Сименон: Семь крестиков в записной книжке инспектора Лекера

Жорж Сименон

Семь крестиков в записной книжке инспектора Лекера

ГЛАВА 1

- Дома, - разглагольствовал Соммёр, варивший кофе на электрической плитке, - мы всей семьей отправлялись к полуночной мессе, а от деревни до фермы полчаса езды.

Нас, сыновей, было пятеро. В те времена зимы были холоднее, чем нынче. Мы туда, помнится, на санях добирались.

Лекёр, сидя у телефонного коммутатора, сдвинул наушники, чтобы лучше слышать Соммера.

- А ты откуда?

- Из Лотарингии.

- Зима в Лотарингии была и сорок лет назад не холоднее, чем сейчас, да только у крестьян не было тогда автомобилей. Сколько раз ты ездил к полуночной мессе на санях?

- Не помню...

- Три раза? Два? А может, один? Просто тебе это запомнилось, как запоминается все, что было в детстве.

- Во всяком случае, когда мы возвращались из церкви, дома ждала нас такая кровяная колбаса, какой я с тех пор больше не едал. Уж это-то не выдумка. Мы толком и не узнали, как мать ее делала, что она туда добавляла. Ничего подобного никогда не ел! Жена пыталась сделать такую же, да у нее ничего не вышло. Хотя рецепт она узнала у моей старшей сестры, а та говорит, что он достался ей от матери.

Соммёр подошел к одному из больших, не занавешенных окон, за которыми царила кромешная тьма, и поскреб стекло ногтем.

- Смотрите-ка, стекла замерзли! Это тоже напоминает мне детство. По утрам, бывало, чтобы умыться, приходилось разбивать корку льда в кувшине, а он ведь стоял в комнате!

- Потому что тогда еще не было центрального отопления, - спокойно возразил Лекер.

Кроме Лекера, их было трое - трое "ночных", как их называли. Со вчерашнего вечера, с одиннадцати часов, они дежурили в этой большой комнате. И сейчас, в шесть утра, на них навалилась ночная усталость. На столах лежали остатки еды и три-четыре пустые бутылки.

На одной из стен загорелась лампочка величиной с таблетку аспирина.

- Тринадцатый округ, - прошептал Лекер, надевая наушники, - квартал Крулебарб.

Он схватил одну из вилок, вставил ее в гнездо.

- Квартал Крулебарб? Машина выехала. Что случилось?

- Вызывает постовой с бульвара Массена. Подрались двое пьяных.

Лекер аккуратно вывел крестик в одной из граф своей записной книжки.

- Что вы там делаете?

- Дежурим. Двое играют в домино.

- Кровяную колбасу ели?

- Нет. А что?

- Престо так. Кончаю. Что-то случилось в Шестнадцатом.

На стене против него был изображен огромный план Парижа; маленькие лампочки, вспыхивавшие на нем, обозначали полицейские участки. Как только там получали сигнал тревоги, лампочка немедленно зажигалась, и Лекер тотчас же вставлял вилку в соответствующее гнездо.

- Алло! Квартал Шаио? Машина вышла. Во всех двадцати округах Парижа, у синего фонаря над входом в каждый комиссариат, стояли одна или несколько машин, готовых выехать по первому же сигналу.

- Что у вас?

- Веронал.

По-видимому, женщина. Уже третья за ночь. Вторая жила в одном из фешенебельных кварталов Пасси.

Лекер проставил еще один крестик в другой графе. Мамбер за своим столом заполнял формуляры.

- Алло! Одеон? Что у вас стряслось? Угнали машину?

Это уже по части Мамбера. И тот, записав данные, снял трубку с другого аппарата и продиктовал приметы машины Пьедебефу, телеграфисту, голос которого доносился откуда-то сверху. С одиннадцати часов вечера это была сорок восьмая по счету украденная машина.

А для большинства парижан эта рождественская ночь была совсем иной. Сотни тысяч людей заполнили театры и кино. Тысячи других допоздна делали покупки в больших магазинах, где продавцы, валясь с ног от усталости, все еще суетились у почти опустевших полок. Тысячи и тысячи семей рассаживались вокруг стола, уставленного праздничной снедью, где на почетном месте красовалась жареная индюшка и непременно кровяная колбаса, изготовленная, наверное, как и та, о которой рассказывал Соммер, по семейному рецепту.

Разметавшись, спали в своих постелях дети, а родители бесшумно наряжали елку, расставляя под ней подарки.

В ресторанах и в кабаре уже за неделю до сочельника были расписаны все столики.

А вдоль Сены тянулся длинный хвост бродяг в ожидании дарового ужина, который раздавала в эту праздничную ночь Армия Спасения.

Если бы не морозные узоры на окнах, дежурные и не знали бы, что на дворе такая стужа. В просторном, залитом желтоватым светом зале полицейской префектуры сейчас было тихо. Вот через два дня сюда снова набьется самая разношерстная публика: то явится какой-нибудь иностранец за видом на жительство, то придет кто-нибудь за правами на вождение машины, за визами или за другими справками.