Жорж Сименон: Мегрэ и одинокий человек

— Что еще нашли, Торранс?

— Да почти ничего. Не считая старика с моста Мари, остальные его не помнят. А там есть такие, кто бродяжит больше десяти лет… Я зашел в ближайшую к его дому табачную лавку. Иногда он покупал там спички…

— А сигареты?

— Нет. Он предпочитал подбирать на улице окурки.

Зазвонил телефон.

— Алло!.. Месье Мегрэ?..

Голос принадлежал женщине, причем женщине еще молодой.

— Да, это я… С кем имею честь?..

— Мое имя вам не знакомо… Скажите, у человека, чье тело нашли сегодня утром, есть шрам на голове, под волосами?

— Честно сказать, я этого не знаю… Надеюсь, что, если шрам есть, врач укажет этот факт в своем заключении, которое я ожидаю к завтрашнему дню.

— У вас есть предположения, кто это может быть?

— Пока нет.

— Я вам перезвоню завтра днем.

Не добавив больше ни слова, собеседница повесила трубку. Мегрэ подумал, что ему не обязательно ждать завтрашнего дня, чтобы получить ответ на вопрос молодой женщины. Он позвонил в школу парикмахеров и попросил к телефону месье Жозефа.

— Это комиссар Мегрэ. Сегодня утром я забыл вам задать один вопрос. Вы сами стригли Аристократа?

— Да, чтобы показать ученикам…

— Вы не заметили у него под волосами шрамов?

— Заметил, но не решился спросить, как он его получил…

— Большой?

— Сантиметров шесть… Швы не накладывали, так что шрам довольно широкий.

— Шрам заметен?

— Нет, у него были великолепные волосы, я вам это, кажется, уже говорил…

— Благодарю вас…

Итак, несколько минут назад был установлен первый контакт. Где-то в Париже находилась молодая женщина или девушка, знавшая Аристократа, поскольку ей было известно о его шраме. Она намеренно прекратила разговор прежде, чем Мегрэ начал задавать ей вопросы. Перезвонит ли она завтра, как обещала?

Мегрэ не терпелось как можно скорее установить имя неизвестного и узнать, почему он вел такую жизнь.

Разнородные предметы, загромождавшие комнату в тупике Вьо-Фур, наводили на мысли о сумасшедшем или маньяке. Чего ради собирать и хранить вещи, которые никогда не сможешь продать, не сможешь воспользоваться ими сам?

Но Мегрэ не мог назвать этого человека сумасшедшим.

Вновь зазвонил телефон. После публикации фотографий Мегрэ этого ожидал.

— Алло!.. Комиссар Мегрэ?..

— Да… С кем имею честь?..

Как и предыдущая его собеседница, эта, которая, судя по голосу, была намного старше, тоже не назвалась, но, будто случайно, задала тот же самый вопрос:

— У него был шрам на макушке?..

— А вы знаете человека с такой приметой?

Молчание на том конце провода.

— Почему вы не отвечаете?

— Вы мне тоже не ответили.

— На голове убитого действительно был шрам длиной около шести сантиметров.

— Благодарю вас…

Она тут же положила трубку на рычаг, как и первая.

Значит, Аристократа знали уже две женщины, которые не контактировали между собой, иначе было бы достаточно одного звонка. Но как найти этих женщин среди пяти миллионов жителей города? И почему обе так стремились сохранить инкогнито?

Тупиковая ситуация вызвала у Мегрэ раздражение, и здание уголовной полиции он покинул, ворча себе под нос. А ведь он кое-что узнал: его одиночка не всегда был таким одиноким. Его знали две женщины. Две женщины помнили его, но не хотели подвергаться допросам.

Почему?

Стало чуть свежее. Подул легкий бриз, толкая по небу маленькие розовые облачка, похожие на те, что рисуют на театральных декорациях.

Мегрэ позволил себе выпить стаканчик пива. Он обещал доктору Пардону не злоупотреблять спиртным. Но можно ли сказать, что он злоупотребляет, выпив за целый день всего три стакана?

Он старался не думать об Аристократе, однако вновь и вновь спрашивал себя: кто мог обнаружить странное место, где тот нашел себе убежище?

Он раздраженно пожал плечами, понимая, что при каждом расследовании хочет сразу знать всю правду и напрасно сетует на судьбу, считая, что она обходится с ним несправедливо.

Потом, в последующие дни, правда вылезала на свет.

Будет ли так же и в этот раз?

Поднимаясь по лестнице своего дома, он справился с раздражением и даже начал насвистывать.

На следующее утро плохого настроения Мегрэ как не бывало, и он вновь прошел путь от дома до набережной Орфевр пешком. Вдоль почти пустынных улиц медленно ползли уборочные машины, оставляя за собой широкие полосы влажного асфальта, от Сены поднималось жаркое марево.

Комиссар поднимался по лестнице уголовной полиции, когда заметил ожидающего кого-то фотографа, увешанного аппаратами. Он его хорошо знал. Встречал на каждом деле. Фотограф работал на одно агентство печати и часами ждал какого-нибудь преступления. Он был рыжим, выглядел большим мальчишкой и, если его выставляли в одну дверь, тут же влезал в другую, а то и в окно.