Жорж Сименон - Подпись «Пикпюс»

– Чтобы человек в здравом уме, владелец такой комфортабельной, я сказал бы даже – роскошной квартиры, занимавшийся в прошлом интересным делом, вдруг опустился до…

Мегрэ молчит.

Психиатры давно распрощались и уехали, г-жа Ле Клоаген с дочерью ждут в гостиной, а следователь все никак не успокоится.

Он велел позвать инспектора, дежурящего на бульваре Батиньоль. Самолично осведомился:

– Скажите, друг мой, вы уверены, что не спускали глаз с подъезда этого дома?

– Я отлучался всего минут на пятнадцать между половиной первого и часом. Мне надо было позвонить по телефону – доложить на Набережную.

– Вы совершили ошибку, мой друг. Надо было устроиться по-другому. Как – не знаю, это дело ваше, но пост есть пост, и…

Мегрэ даже не улыбается. Все это пустословие не имеет никакого значения.

– Полагаю, вы уже полюбопытствовали у привратницы, нет ли в доме черного хода?

– Его нет, господин следователь.

– Вот что, Мегрэ, мне тут пришла одна мысль… Нет. Я, конечно, не сомневаюсь, что Ле Клоаген, почуяв опасность, удрал, пока ваш инспектор звонил по телефону. Но в таком важном деле мы не вправе упустить даже малейший шанс. Пусть инспектор обойдет всех жильцов дома и попросит разрешения – нет, не обыскать квартиры, а лишь заглянуть в них. Только очень деликатно, мой друг…

Мегрэ молчит. Руки его засунуты в карманы, трубка – что бывает редко – потухла, и уставился он в плохо натертый пол, не мешая следователю суетиться.

Возвращается Жанвье, обошедший – разумеется, безуспешно – весь дом, и следователь окончательно теряет самообладание.

– Этого человека непременно надо изолировать! Подумайте, Мегрэ, сумасшедший, маньяк, уже совершивший убийство, разгуливает по улицам Парижа!

Он зовет г-жу Ле Клоаген:

– Скажите, сударыня, у вашего мужа были при себе деньги?

– Нет, господин следователь.

– Это точно?

– Совершенно точно.

– Слышите, Мегрэ? У него нет денег! А ведь ему нужно есть. Уже к вечеру он проголодается. Ночевать ему тоже где-то нужно. А деньги откуда взять? Понимаете, что я имею в виду?.. Не угодно ли вам, сударыня, вручить мне портрет вашего мужа?

Мегрэ молчит, и в этом есть нечто многозначительное. Следователь собирается прибегнуть к массовым методам розыска: поместить фотографию в газетах, размножить в тысячах экземпляров, раздать полицейским, жандармам, пограничникам…

– У меня нет мужниной фотографии.

– Полно! Я не прошу у вас ни большого портрета, ни хотя бы недавнего снимка. У вас же есть… ну, скажем, его паспорт.

– Последние тридцать лет мой муж не выезжал из Франции и паспорт не возобновлял. Паспорт наверняка потерян. Если вы не отыщете его в этой комнате, значит, его больше не существует.

Следователь переводит взгляд на Мегрэ. В глазах комиссара блеснул огонек, но чиновник этого не уловил, иначе он сразу же перестал бы суетиться.

– Мегрэ, передайте по телефону приметы Октава Ле Клоагена и немедленно объявите розыск.

Хорошо, хорошо. Мегрэ сделает все, чего от него хотят. Он-то догадывается, что подлинная драма развертывается не на улицах Парижа и не на границе.

Направляясь к телефону, висящему в прихожей, он чувствует на себе пристальный взгляд г-жи Ле Клоаген, замечает за одной из дверей фигуру Жизели и вспоминает… Вспоминает, как в такси блестел пот на лбу старика и капля его упала Ле Клоагену на руку.

Когда же это произошло? Тогда и только тогда, когда машина подъезжала к дому на бульваре Батиньоль.

Рядом с трупом на улице Коленкура, в комнате, еще забрызганной кровью, он не боялся. Был словно раздавлен, да, но не боялся.

И накануне, в кабинете Мегрэ на набережной Орфевр, с явным облегчением отнесся к перспективе ареста!

– Алло! Отдел розыска?.. Вы, Манью?.. Запишите приметы и распространите по обычным каналам… Человека задержать, где бы он ни появился, соблюдать при этом осторожность… Да, следователь настаивает, чтобы вы указали: «Особо опасен».

Манью на другом конце провода в полной мере оценил иронию этой фразы: он знает точку зрения Мегрэ на вмешательство судейских в уголовное расследование.

– Вы его упустили?

– Выходит, упустил.

Хозяйка квартиры стоит у него за спиной. Он оборачивается и так пристально смотрит женщине в глаза, что той не удается скрыть легкую нервную дрожь.

Даже на улице следователь не унимается:

– Я буквально холодею при мысли, что этот человек бродит где-то рядом, вооруженный и готовый на все, чтобы спасти свою шкуру. Согласитесь, Мегрэ, большое несчастье, что вашего инспектора понесло звонить. Убийца ведь был у нас в руках! Его бегство – признание в преступлении. А теперь… Вы к себе на Набережную?