Жорж Сименон - Северная звезда

Она снова пояснила:

— Он сказал мне, что он композитор. Он замечательно играл на фортепиано…

Между ними вновь установилась та странная близость, которая нередко возникает между полицейским и преступником.

В кабинете было жарко и накурено. Издалека до них доносились приглушенные звуки: телефонные звонки за стеной, шум шагов по коридору, а где-то на заднем плане — сигналы проносившихся по мосту машин.

— Вы любили его?

Она помолчала, опустив голову.

— Конечно любила.

— Я даже не знаю, взял ли он вас с собой или вы за ним увязались сами…

Она сказала просто:

— Сама!

Он все понял. Перед ним была такая пошлая жизненная реальность, которая лежит в основе даже самых запутанных на первый взгляд дел.

Коммивояжер, любитель молоденьких девушек, старался возвыситься в их глазах, выдавая себя за великого композитора…

Восторженная, как это свойственно ранней юности, провинциалка не устояла перед ним, а затем попыталась бороться за свое счастье…

— Это он привез вас в Париж?

— Нет, я приехала сама.

— Он оставил вам свой адрес?

— Нет… Он окружил себя тайной… Но он говорил мне, что часто заходит в одно кафе на Сен-Жермен… Там я его и встретила… У меня с собой ничего не было, и он захватил свой дорожный набор… Он просил, чтобы я несколько дней пожила в гостинице, пока он уладит кое-какие дела и сможет полностью посвятить себя мне.

Утром, когда она выдавала себя за обычную искательницу приключений, Мегрэ едва ей не поверил — так отлично играла она свою роль. И весь этот долгий день она была то совсем юной девочкой, то истинной женщиной, стойкой и слабой, неукротимой и подавленной.

— Что-то ваш инспектор не торопится, — вдруг заметила она, взглянув на свои часы.

— Он — бригадир.

— Не вижу разницы.

— Давно вы уехали из Муасана?

— Сейчас я вам ничего не скажу…

— Вы знакомы с Дюфье, ночным портье?

— Я не буду говорить, пока не вернется бригадир.

— Значит, вы полагаете, что Люсьена Жуфруа скрылась?

— Понятия не имею… Закажите для меня еще кофе, пожалуйста. Я так устала…

Он позвонил рассыльному. Чуть позже раздался телефонный звонок.

— Да? Как ты сказал? Ничего не поделаешь, старина! Этого следовало ожидать. Да-да, сейчас передадим ее приметы на все таможенные пункты… — Он повернулся к девушке: — Это бригадир Люка… Сообщил мне, что Люсьена Жуфруа ушла из гостиницы еще утром, никого не предупредив… — И добавил в трубку: — Давай-ка возвращайся… Вот именно.

Он положил трубку и наткнулся на недоверчивый взгляд девушки.

— Ну, теперь-то, я думаю, вы уже можете говорить?

— Откуда мне знать, что вы не лжете? Может, вам никто и не звонил…

— Спасибо за доверие! Что же, в таком случае дождемся Люка. Ему-то вы поверите?

— Возможно.

Оба были уже на пределе. Прошло еще четверть часа, а они и парой слов не обменялись. Наконец вернулся Люка:

— Мне бы следовало подумать об этом еще утром, комиссар…

— Как ты мог об этом подумать? Я и сам не сообразил… А где ночной портье?

— Здесь, в коридоре.

— Что он говорит?

— Ничего! Твердит, что знать ничего не знает.

— Давай его сюда!

Свидетель, испуганно втянув голову в плечи, исподлобья покосился на Мегрэ.

— Что вас связывало с Люсьеной Жуфруа?

— Она мне золовкой приходится.

— Садитесь. Вам нечего бояться. Только откровенно отвечайте на все вопросы. У вашей золовки была дочь?

— Да, Резиной ее звали.

— Что с ней сталось?

— Померла.

— От чего?

Упрямое молчание. Но Мегрэ не отступал:

— Говорите: от чего?

На этот раз Селина прошептала, обращаясь к портье:

— Вы можете ему сказать, Жозеф!

— От операции, которую ей сделали, потому что она забеременела. Шестнадцать лет ей было…

— Это случилось в Муасане?

— Да, три года назад.

— Жорж Бомпар тогда тоже находился в Муасане?

— Это все из-за него. Он же и отвел ее к акушерке, когда она сказала, что беременна.

— Постойте-ка, Дюфье. После всего случившегося ваша золовка и приехала в Париж и вы ее устроили в «Северную звезду» горничной?

Тот молча кивнул.

— Сегодня ночью, я думаю, вы очень удивились, когда к вам в гостиницу в три часа утра явилась девушка из Муасана, дочь почтенных родителей…

— Мадемуазель Бланшон, — вырвалось у портье.

— Дочь судьи Бланшона?

— Да, господин комиссар, я Женевьева Бланшон. Отцу ничего не известно. Я уехала из Муасана вчера утром. Бомпар обещал мне писать, но писем все не было…