Жорж Сименон - Тень на шторе

Обычный рабочий кабинет. Мебель из светлого дерева, на стенах гладкие обои.

Человек лет сорока пяти, сидящий в кресле, уронил голову на разбросанные перед ним на письменном столе бумаги. Стреляли в грудь. В упор.

Мегрэ прислушался: консьержка ожидала его за дверью, а господин де Сен-Марк по-прежнему расхаживал по двору. Изредка через площадь проезжал автобус, и после этого грохота тишина становилась еще глубже.

В кабинете комиссар ни к чему не притронулся. Он лишь убедился, что оружия не осталось. Минуты три-четыре он внимательно оглядывал все вокруг, попыхивая трубкой, затем с недовольным видом вышел.

— Ну что? — спросила консьержка.

— Ничего. Он убит!

— Господина де Сен-Марка сейчас позвали наверх…

В квартире на втором этаже царил переполох. Хлопали двери, кто-то куда-то бежал.

— Она ведь такая слабая!

— Разумеется, — проворчал, почесывая затылок, Мегрэ. — Как, по-вашему, кто-нибудь мог проникнуть в кабинет?

— Откуда же мне знать?

— Извините, но из вашей комнаты вы должны замечать всех жильцов.

— Должна была бы замечать. Если бы хозяин предоставил мне подходящую комнату и не экономил на электричестве… Я едва слышу шаги, а вечером различаю лишь тени… Правда, некоторых жильцов узнаю по походке…

— Вы не заметили ничего необычного за последние шесть часов?

— Ничего. Почти все жильцы выносили ведра с мусором. Помойка здесь, слева от моей комнаты… У жильцов нет права выносить ведра раньше семи вечера…

— Кто-нибудь заходил во двор?

— Как я могу это знать? Тут восемьдесят жильцов. Не считая конторы Куше, куда постоянно приходят разные люди…

Под аркой послышались чьи-то шаги. Мужчина в котелке вышел во двор, свернул налево и, приблизившись к помойке, схватил пустое ведро для мусора. Несмотря на темноту, он, наверное, заметил Мегрэ и консьержку, потому что, минуту постояв, спросил:

— Мне ничего нет?

— Нет, господин Мартен.

— Кто это? — сразу же осведомился Мегрэ.

— Это господин Мартен. Служащий регистратуры.

Они с женой живут на третьем.

— Почему же он взял помойное ведро?

— Так делают почти все жильцы, когда уходят из дома… Выходя, они выбрасывают мусор, а приходя, забирают пустые ведра… Вы слышали?

— Что?

— Мне почудился какой-то крик.

Она бросилась к лестнице: по ней кто-то спускался.

— Ну как, доктор? Мальчик?

— Девочка.

Врач прошел мимо. Послышалось, как он завел свою машину и уехал.

В доме шла своя привычная жизнь. Во дворе было темно. Под аркой чахло светилась лампочка.

Убитый так и сидел, уткнувшись головой в разбросанные на столе письма.

Вдруг на третьем этаже раздался крик, резкий, словно отчаянный зов о помощи. Но консьержка даже глазом не моргнула, со вздохом открывая дверь в свою комнату.

— Ну и дела. Не хватало лишь этой сумасшедшей. Когда же начнутся все эти формальности? — спросила она.

Табачная лавка напротив еще была открыта, и спустя несколько минут Мегрэ закрылся в телефонной кабине.

Комиссар вполголоса давал указания:

— Алло! Прокуратура? Да, дом № 61… Почти на углу улицы Тюренн. И пусть сообщат судебно-медицинским экспертам. Алло! Я останусь здесь…

Он прошелся по тротуару, машинально вошел под арку и, мрачный, остановился посреди двора, втянув голову в плечи.

В окнах начали гаснуть огни. Силуэт убитого вырисовывался через матовое стекло.

Подъехало такси. Но это приехали не коллеги Мегрэ. Молодая женщина быстро прошла через двор, оставляя за собой аромат духов, и вошла в кабинет.

Молодая женщина, заметив труп, резко обернулась.

В дверном проеме она увидела высокую фигуру Мегрэ. Если в комнате — мертвец, значит, в дверях — убийца?!

Сжавшись в комок, с расширенными от ужаса глазами, она раскрыла рот, пытаясь позвать на помощь; сумочка выпала у нее из рук.

У Мегрэ не было времени на уговоры. Одной рукой он схватил ее за руку, а другой — зажал ей рот.

— Тише! Вы ошибаетесь. Я из полиции…

Пока до нее дошел смысл его слов, она старалась вырваться, норовя укусить Мегрэ или ударить его каблуком.

Наконец она успокоилась.

— Не шумите, — повторял Мегрэ. — Я из полиции. Не нужно беспокоить жильцов.

Отличительным свойством этого убийства была непривычная для такого случая тишина, когда все восемьдесят жильцов дома продолжали вести себя, словно ничего не случилось.

Женщина приводила в порядок свой туалет.

— Вы были его любовницей? — спросил Мегрэ.