Жорж Сименон - Мегрэ в Нью-Йорке

Правда, рядом с ним еще шагал клоун, который улучил-таки момент и жалобно пролепетал:

— Я сделал все, что мог… Ну ясно — еще пять долларов!

Вечером Мегрэ снова обедал с О'Брайеном во французском ресторане. Придя в «Бервик», он узнал, что капитан звонил ему и просил передать, чтобы комиссар позвонил, когда вернется.

— Сегодня вечером я свободен, как и ожидал, — объявил О'Брайен. — Если вы не заняты, можем вместе пообедать и поболтать.

И вот уже больше четверти часа они сидят друг против друга, а О'Брайен еще ничего не сказал; заказывая обед, он ограничивался тем, что посылал Мегрэ улыбочки, иронические и в то же время удовлетворенные.

— Вы заметили, — спросил он наконец, разрезая великолепный кусок филе, — что за вами опять следят?

Комиссар нахмурился, но не потому, что это его встревожило, — он разозлился на себя, что не поостерегся.

— Я заметил это сразу же, как только зашел за вами в «Бервик». На сей раз это уже не Билл, а тот тип, который задавил старика Анджелино. Он и сейчас стоит у дверей.

— Мы увидим его, когда выйдем отсюда.

— Вот только не знаю, с какого времени он на посту… Вы сегодня выходили из гостиницы?

Тут Мегрэ поднял голову, так что О'Брайен перехватил его тревожный взгляд; комиссар с минуту подумал и, ударив кулаком по столу, воскликнул: «Черт!», что снова вызвало улыбку у его рыжего собеседника.

— Вы предприняли что-то, очень вас компрометирующее?

— Этот ваш тип, конечно, брюнет, сицилиец. Носит светло-серую шляпу, так ведь?

— Точно.

— Ну, в таком случае, это он был в холле гостиницы, когда мы с моим клоуном спустились вниз, — это было часов в пять. Мы столкнулись с ним в дверях.

— Стало быть, он следит за вами с пяти.

— А вы, господа из полиции, ничего не можете сделать, чтобы защитить человека? — не без иронии спросил Мегрэ.

— Это зависит от того, что ему угрожает.

— И вы защитили бы старика портного?

— Знай я тогда то, что знаю сейчас, — да.

— Прекрасно! Есть два человека, которых надо защитить, и я думаю, вы хорошо сделаете, если примете меры, прежде чем расправитесь с филе.

Он дал адрес Жермена. Потом вынул из кармана и протянул визитную карточку знаменитой ясновидящей.

— Здесь наверняка есть телефон.

— С вашего разрешения…

Ну и ну! Невозмутимый и хитроумный капитан больше не иронизировал и не толковал о пресловутой свободе личности.

О'Брайен говорил по телефону очень долго; воспользовавшись его отсутствием, Мегрэ подошел к окну и бросил взгляд на улицу. Напротив, на тротуаре, он увидел ту самую светло-серую шляпу, на которую обратил внимание в холле гостиницы; вернувшись на место, он выпил подряд два больших бокала вина.

Наконец О'Брайен вернулся, и у него хватило деликатности — или, может быть, хитрости? — не задавать никаких вопросов и снова спокойно приняться за еду.

— Итак, — пробурчал Мегрэ, которому кусок не шел в горло, — не очутись я здесь, старик Анджелино несомненно был бы жив.

Он ожидал возражений, надеялся их услышать, но О'Брайен произнес только:

— Возможно.

— Значит, если произойдут новые несчастные случаи…

— То это будет по вашей вине, так ведь? Вы так думаете? И я тоже так думаю с первого же дня. Вспомните наш обед в день вашего приезда.

— Стало быть, я должен оставить этих людей в покое?

— Сейчас уже слишком поздно…

— Что вы хотите этим сказать?

— Слишком поздно, потому что этим делом занялись и мы, потому что в любом случае, даже если вы выйдете из игры и завтра же отправитесь в Гавр или в Шербур, «они» все равно не будут чувствовать себя в безопасности.

— Маленький Джон?

— Понятия не имею.

— Мак-Джилл?

— Не знаю. Скажу сразу же, что это дело веду не я. Завтра или послезавтра, когда настанет время и когда пожелает мой коллега — ведь меня все это не касается, он сам себе хозяин, — я вам его представлю. Он славный человек.

— Вроде вас?

— Ничего подобного. Потому-то я и сказал, что он славный. Я ему только что звонил. Он хочет, чтобы я сейчас же дал ему более точные сведения о тех двух людях, которых он должен защищать.

— Это сумасшедшие, — буркнул Мегрэ.

— Как вы сказали?

— Сказал, что это сумасшедшие! А если и не настоящие сумасшедшие, так, во всяком случае, несчастные маньяки, которые рискуют поплатиться головой за свою болтливость, а болтали они, потому что хотели мне помочь. И в довершение всего, сам того не желая, я из-за этого дурака, плаксы-клоуна, разыграл, чтобы их растрогать, чувствительную сцену.