Джон Карр - Загадка Красной вдовы

В тот мартовский вечер, когда доктор Майкл Терлейн сел в автобус, его уже немолодое сердце билось несколько быстрее, чем обычно. По правде говоря, знаменитый профессор, заведующий кафедрой английского языка в Гарварде, испытывал нетерпение мальчишки, играющего в пиратов.

Нелишне было бы спросить: чего же он ждал? Может быть, он ждал какого-нибудь приключения, как раз в ту минуту рождавшегося в лондонском тумане? Может быть, он искал тень в окне, прислушивался к шепчущим голосам, высматривал женщину под вуалью? «Теперь не носят вуалей», – подумал он в своей обычной рассеянной, добродушной манере. Он прекрасно понимал, что, столкнувшись с настоящим, не выписанным на страницах книги приключением, он, скорее всего, просто растеряется – именно из-за своей рассеянности и добродушия. «Однако, – подбодрил он себя, – я неплохо справился прошлой осенью в Боустринг-Касл». Именно тогда он убедился, что в обыденном мире существуют странные и страшные провалы; что можно, будучи пятидесяти лет от роду, впервые в жизни встретиться с опасностью и почувствовать возбуждение от этой встречи. Вот почему сегодня он покинул свою теплую квартиру в Кенсингтоне. Пусть даже предстоящее приключение – всего лишь розыгрыш, он постарается не выставить себя дураком. Джордж знал о его слабости; может статься, что все происходящее – всего лишь грубая шутка. Но надо отдать Джорджу должное: интуиция не подвела его тогда, в Боустринге.

Днем, когда сэр Джордж Анструзер пришел к нему домой, доктор Терлейн был вполне уверен в том, что это не розыгрыш. Терлейн снова нарисовал в воображении эту картину: полутемная, освещаемая камином комната, насупленные брови Джорджа, протянутые к огню руки; влажное из-за тумана тяжелое пальто из грубой шерсти, натянутая до ушей бесформенная шляпа. Джордж, толстый коротышка, обладатель совершенно лысой головы и красного простоватого лица загородного жителя. Джордж, директор Британского музея, эрудит, мастер выражаться обиняками и произносить зажигательные речи.

– Ты бы поверил в то, – без всякого вступления начал он, – что комната может совершить убийство?

Терлейн сделал ему виски с содовой. Он, не без приятного предвкушения, воспринял сказанное как остроумное начало философского спора, придуманное Джорджем во время долгого пути через парк. Вольготно устроившись в кресле, высокий и худощавый Терлейн прикрыл глаза и, не замечая неодобрительного взгляда Джорджа, начал взвешивать в уме его слова, наслаждаясь их роскошной противоречивостью.

– Погоди секунду, – не выдержал Джордж. – Знаю я, что ты сейчас скажешь. Ты скажешь: «Давай определимся с терминами и попробуем доказать…» Чушь! Академические рассуждения сейчас не к месту. Я хотел сказать только то, что сказал – ни больше ни меньше. Ты бы поверил в то, что комната может совершить убийство?

– Комната, – уточнил Терлейн, – или что-то находящееся в этой комнате?

– Ну вот, – проворчал его собеседник, – тебе на ум сразу приходят привидения. Уверяю тебя, мой друг, что в этой истории нет никаких привидений, так что лучше сразу бросить о них думать. С другой стороны, речь не идет и о вмешательстве человека, например убийцы… Попробую сформулировать более четко: ты можешь вообразить себе комнату, обладающую столь смертоносными качествами, что всякий, вошедший туда в одиночку и пробывший в ней больше двух часов, умирает?

В рациональном, пытливом, жаждущем новых впечатлений уме Терлейна что-то зашевелилось. Он оглянулся в поисках трубки, отведя взгляд от собеседника, который сидел перед камином, хорошо видимый в световом пятне, сжимая короткопалыми ладонями стакан и больше обычного хмуря брови и морща свой крутой красный лоб.

– Год назад, – медленно ответил Терлейн, – я бы сказал «нет». С тех пор я научился не делать поспешных выводов. Продолжай. От чего умирает жертва?

– Ну… от яда, предположительно.

– Предположительно?

– Я говорю «предположительно», – ответил баронет и нырнул головой в воротник пальто – словно зашел в дом и закрыл за собой дверь, – потому что причина смерти неизвестна, а яд – просто самое подходящее объяснение. Последний человек, убитый этой комнатой – да, да, я не оговорился! – умер почти восемьдесят лет назад, а в те времена аутопсия проводилась не так тщательно, как сейчас, да и знания в области ядов были гораздо менее совершенны. «Тело было найдено в неестественной позе, лицо черного цвета» – это может означать все, что угодно. Они все умерли похожим образом. Все дело в том…