Морис Леблан: Канатная плясунья

Доротея, отведя взгляд от Кентэна, посмотрела на человека в яме и едва удержалась от крика, когда увидала, что тот, опираясь на камень, медленно прицеливался в Кентэна.

Что делать? Окликнуть Кентэна? Но этим только ускоришь события и выдашь свое присутствие.

Доротея, одним прыжком подскочив к камню, стоявшему у края ямы и закрывавшему раньше вход в нее, с разбега, изо всех сил, толкнула его. Камень упал на свое место, придавливая ружье и того, кто сидел в яме.

Она устремилась навстречу Кентэну и подбежала к нему в тот самый момент, когда он спрыгнул на землю.

— Скорей… скорей… Надо спасаться. Ошеломленный Кентэн тянул за конец веревки, бормоча:

— В чем дело? Откуда ты узнала, что я здесь?

— Без разговоров! Скорее… Тебя видели… Нас будут преследовать.

— Что ты говоришь? Нас преследовать? Кто?

— Какой-то тип, переодетый в крестьянина. Он там, в яме. Он подстрелил бы тебя, как рябчика…

И прежде чем сидевший в яме успел поднять камень над собой, они оба побежали по оврагу и скрылись в лесу.

Минут через двадцать они добрались до ручья, пошли по воде и вышли из нее лишь там, где был каменистый берег, на котором не могло остаться следов.

Кентэн приготовился было снова бежать во всю прыть, но Доротея вдруг остановилась и начала хохотать.

— Что с тобой? — спросил Кентэн.

Она все хохотала, чуть не до судорог. Личико покраснело, а из смеющегося рта сверкали белизной прекрасные зубы. В конце концов она кое-как сумела пролепетать:

— Цилиндр… сюртук… а ноги босые…

В тишине леса, нарушаемой лишь трепетанием листьев на деревьях, звонко разносился ее свежий и молодой смех.

Кентэн, большой, нескладный парень лет шестнадцати, с бледным лицом, большим чуть не до ушей ртом, широко расставленными ушами и почти бесцветными белокурыми волосами, но с восхитительными черными ласковыми глазами, стоял перед ней и радовался, что эта вспышка веселости ослабляет вспышку гнева.

Вдруг, резко оборвав смех, она бросилась на Кентэна и стала бить его, ругая и осыпая упреками.

— Негодяй! Разбойник! Ты вздумал воровать?! Ему, видите ли, мало жалованья, получаемого в цирке. Ему нужны еще деньги, чтобы покупать цилиндры, которые он привык носить. Что ты там стянул? Мародер! Рассказывай.

Излив свой гнев, она двинулась вперед и жестом приказала Кентэну следовать за ней. Тот, сконфуженный, запинаясь, начал говорить:

— Собственно говоря, тебе мало что надо рассказывать. Ты, как всегда, сама обо всем догадалась… Ну, конечно, вчера вечером я влез в окно. Попал в уборную в конце коридора, который вел в залы нижнего этажа. Выглянул — никого. По лестнице я поднялся в другой коридор. Из него двери во все комнаты. Осмотрел все. Ничего. Либо картины, либо очень тяжелые вещи. Я спрятался под диваном в одной из комнат, откуда можно было видеть, как в маленькой зале танцевали. Разошлись поздно. Очень шикарная публика… Наконец, в будуар, где я был, пришла дама. Она сняла свои драгоценности и положила в шкатулочку, а шкатулочку в маленький несгораемый шкафчик с секретным замком… Но, отпирая шкаф, она вслух произнесла буквы, на которые ставила замок: Р. О. Б. Ну и когда она вышла в другую комнату, мне было очень легко открыть шкаф… Потом… я подождал рассвета… я не хотел спускаться в темноте…

— Покажи, — приказала Доротея.

Он протянул руку. На ладони лежала пара сапфировых серег. Ее глаза заблестели, и слегка изменившимся голосом она прошептала:

— Сапфиры! Да, это очень красиво. Небо иногда бывает таким, ночью… Вот такое, темно-голубое и полное света…

В это время они подошли к дереву, у которого было прислонено чучело, на котором висела куртка Кентэна. Вчера вечером он снял с чучела сюртук и высокую шляпу и облачился в это нелепое одеяние, чтобы его не могли узнать. Он приостановился, переоделся в свой обычный костюм и догнал Доротею, все еще с восхищением рассматривавшую сапфиры.

— Возьми их себе, Доротея. Ты знаешь, я не вор и если сделал это, то только для тебя… Я знаю, как туго иногда тебе приходится… Слушай, Доротея, я сделаю для тебя все, что бы ты ни захотела… Она взглянула на него.

— Ты говоришь, что сделаешь для меня все? Все, Доротея.

— Хорошо… Будь честен, Кентэн… Да, будь честен. Вот все, о чем я тебя прошу. Обещай мне, что этого больше не повторится.

Обещаю.

Ладно. Тогда не будем больше говорить об этом. Возьми серьги. Спрячь их в фургоне в большую корзину. На будущей неделе ты отошлешь их по почте обратно… Это замок Шаньи, да?