Морис Леблан: Канатная плясунья

— Зачем?

— Затем, чтобы и их заставить говорить.

— О чем?

— О том, что я хочу знать.

— А если кража обнаружится? Если они будут нас допрашивать?

— Кентэн, возьми у капитана деревянное ружье, поставь, стражу около фургона и, когда явятся жандармы, стреляй в них. Что же еще?

Доротея привела себя в порядок и отправилась в замок. Рядом с ней шел Кентэн и по ее требованию рассказывал с мельчайшими подробностями о своем ночном похождении. За ними шли Кастор и Поллукс, а позади плелся капитан и тянул за собой на веревочке маленькую детскую коляску, в который были уложены его игрушки.

Гостей приняли в большом салоне замка. Слуги, рассказывавшие Доротее о графине, были правы: действительно, милая и приветливая женщина.

Она ласково угощала ребят сластями и была очень предупредительна к Доротее.

Доротея же, казалось, ничуть не была смущена; она держала себя в салоне замка так же свободно, как у себя в фургоне. Непринужденные и полные достоинства манеры, умный, выразительный взгляд, совершенно правильный язык, которому придавали особую прелесть иногда прорывавшиеся «словечки», общительность, подвижность — все это восхищало графиню и мужчин.

— Не только вы, и я могу предсказать будущее, — вскричал Эстрейхер, — по крайней мере, ваше будущее, мадемуазель Доротея. Я уверен, что вас ждут слава и богатство. И если бы вы захотели поехать в Париж, я бы с радостью взял на себя роль руководителя.

Она покачала головой.

— Я ни в ком не нуждаюсь.

— Может быть, я вам неприятен?

— Ни приятен, ни неприятен. Я просто вас не знаю.

— Если бы знали, вы бы верили…

— Сомневаюсь.

— Почему?

Она взяла его руку и, рассматривая ладонь, сказала:

— Распутство… Страсть к наживе… Совесть отсутствует.

— О нет! Я протестую. У меня нет совести?

— Да. Так показывает ваша рука.

— А что показывает рука насчет моего будущего? Повезет мне?

— Нет.

— Как?! Я никогда не буду богат?

— Боюсь, что так.

— Черт возьми!.. Ну, а когда я умру?

— Довольно скоро.

— Смерть будет мучительная?

Она показала на какую-то линию его ладони.

— Посмотрите сюда, вот видите, у основания указательного пальца?

— Что там такое?

— Виселица.

Все захохотали. Эстрейхер сделал вид, что ему очень приятна вся эта хиромантическая забава, а граф Октав аплодировал.

— Браво, браво! Раз вы сумели предсказать виселицу этому старому распутнику, то действительно вы обладаете даром ясновидения. И я уже не колеблюсь…

Он обменялся взглядом с женой и продолжал:

— Да, я уже не колеблюсь и хочу объяснить вам…

— И хотите объяснить мне, — подхватила его фразу Доротея, — мотивы, по которым пригласили меня к себе.

— Совсем нет, — возразил граф. — Мы вас пригласили потому, что хотели видеть вас у себя…

— И, кроме того, испытать мои способности ясновидящей.

Графиня тоже вступила в разговор:

— Ну да, совершенно верно. Ваше заключительное слово после представления заинтересовало нас. Признаюсь, мы не верим во все эти волшебства, так что мы хотим задать вам несколько вопросов просто из несерьезного любопытства.

— Если вы не верите в мои способности, оставим пока вопрос о них в стороне. А я все-таки удовлетворю ваше любопытство.

— Каким образом?

— Отвечая на ваши вопросы.

— Под гипнозом?

— К чему? Никакого гипноза не надо, по крайней мере сейчас. После, может быть.

Оставив около себя только Кентэна, Доротея велела детям идти играть в другие комнаты, а потом села около графини и сказала:

— Я вас слушаю. Говорите все, без стеснения.

— Хорошо, — и подчеркнуто легкомысленным тоном, стараясь показать, что она не придает серьезного значения тому, о чем говорит, графиня начала:

— Вы говорили о забытых местах, о старых камнях и о спрятанных сокровищах. Наш замок существует несколько веков. И вот нам хотелось бы узнать, не спрятал ли кто-нибудь из его прежних обитателей в каком-нибудь укромном уголке один из тех сказочных кладов, на которые вы намекали.

Доротея после некоторого молчания сказала:

— Я всегда отвечаю с большей или меньшей точностью, если мне вполне доверяют. Но если остаются недомолвки…

— Какие недомолвки? Уверяю вас… Но Доротея настаивала:

— Вы мне сказали, что на разговор со мной вас двинуло простое любопытство. Но почему же вы не сказали, что в замке уже производились поиски?

— Очень вероятно, что раскопки производились, — вмешался граф, — но это могло быть несколько десятков лет тому назад, при моем отце, или, вернее, даже при деде.