Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум

— Есть еще одна версия, — вмешалась Оксана Григорьевна. — А если Ольгу убила сбежавшая девочка?

— Судя по рассказам, это рахитичный ребенок, хрупкого телосложения, — заметил Дронго. — Она постоянно недоедала, была замкнута, сторонилась людей. Вряд ли у нее нашлись бы силы для смертельного удара. И потом — куда она делась? Поверить в то, что ребенок прячется весь день, а потом появляется, чтобы убить молодую женщину и снова спрятаться… Для этого нужно обладать бурной фантазией. Но самое важное — девочка не могла нанести удар такой силы и уже тем более не могла ударить сверху вниз, а именно таким и был удар.

— А если она стояла выше на лестнице? — не успокаивалась Оксана Григорьевна.

— Нет. Погибшая стояла рядом с убийцей на лестничной площадке. Там обнаружены капли крови.

— Вы можете разбить любую версию, — недовольно заметила Оксана Григорьевна.

— Вы не сказали, кого вы подозреваете, — напомнила Линовицкая.

— Я не строю подобных умозаключений, основываясь лишь на предположениях, — ответил Дронго. — Мне нужны конкретные данные.

— И что же вам нужно? — поинтересовалась Линовицкая.

— Для начала поговорить с соседкой Халуповича, живущей этажом ниже.

— Я могу сказать, что именно она говорила. Но это не приблизит нас к расследованию преступлений, — сказала Валентина Олеговна, пристально глядя на него.

Женщины заметили, что, разговаривая с Дронго, она не сводила с него глаз.

— Знаю. Мне говорил Халупович. Но мне этого мало. Если бы я мог с ней побеседовать, дело пошло бы быстрее.

— Поезжайте и побеседуйте, — предложила Элга.

— Это невозможно, — ответил Дронго, — я не следователь и не прокурор. Меня могут попросту не пустить в квартиру. И могут не отвечать на мои вопросы.

— Она странная женщина, — сказала Линовицкая, — поэтому вы лишь потеряете время.

— Возможно, — согласился Дронго. — Но ради установления истины стоит потратить лишний час.

— И вы полагаете, что, побеседовав с этой чудачкой, сможете вычислить виновного? — чуть саркастически спросила Линовицкая.

— Я полагаю, что это приблизит меня к пониманию истины, — ответил Дронго, тоже глядя ей в глаза.

Она оглядела женщин, затем Бозина и Халуповича.

— Вы, Валентина Олеговна, могли бы поехать с ним и еще раз побеседовать с этой женщиной, — предложил Арсений Николаевич.

— Как это — поехать? — немного растерялась Линовицкая. — Вы предлагаете мне помогать частному лицу при расследовании по уголовному делу, которое поручено мне?

— Понимаю ваши возражения, — мягко улыбнулся Бозин, — но это исключительный случай. Если бы это был другой человек, я бы никогда не позволил себе даже намекнуть на такое при посторонних. Но это другой случай, Валентина Олеговна. Вы ведь знаете, кто именно перед вами. Это лучший эксперт в мире. Нам отчасти повезло, если это слово применительно к трагедии, которая здесь произошла. С самого начала Дронго был свидетелем и участником событий, которые разворачивались в этом здании. Не забывайте, что мы еще не знаем, где девочка. Возможно, убийца спрятал ее у себя. И нам нужно сделать все, чтобы найти ребенка, если у нас есть хотя бы малейшие шансы. Я думаю, вы не должны отказываться поехать с Дронго. А я оформлю протоколы допросов свидетелей, чтобы материалы по факту убийства женщины были готовы.

Линовицкая снова взглянула на Дронго. Чуть покраснела. Было видно, что она колеблется.

— Поезжайте, — вдруг попросила Элга, — у меня виза только до следующей субботы. Если мне придется здесь остаться, я потом не смогу уехать. Нужно будет оформлять документы в нашем посольстве.

— Вам нужно поехать, — поддержала Элгу Оксана Григорьевна, очевидно, думая и о собственной судьбе. — Будет лучше, если мы сегодня решим наконец все наши вопросы. Если господин Дронго пытается нам помочь, то мы должны ему довериться. Я не думаю, что все можно распутать за один вечер, но, возможно, он сотворит небольшое чудо, и мы узнаем имя преступника.

Фариза молчала. Халупович шумно вздохнул.

— Может, вам действительно поехать? — спросил он. — Я дам вам свою машину. И здесь недалеко.

— Я ее уже допрашивала, — почти сдаваясь, сказала Линовицкая, — и не понимаю, о чем с ней можно еще говорить…

Она чувствовала, что на нее смотрят все присутствующие. Но очевидный стимул был несколько иного плана. Она снова взглянула на Дронго:

— Вы считаете, что это необходимо?

Он молча кивнул.

— Хорошо, — она встала, — хотя, честно говоря, не понимаю, почему я согласилась. И учтите, Халупович, мне придется оформить ваши показания относительно женщин, которые все-таки были в вашей квартире.