Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум

В просторном кабинете Халуповича, обставленным светлой мебелью из карельской березы, чувствовался вкус его хозяина. Окна закрывали бежевые занавески. Скрытые светильники источали причудливый рассеянный свет. Одну стену занимали стенные шкафы, где находились книги, журналы, необходимая литература. За стеклом были видны безделушки — несколько привезенных из разных стран сувениров. Стол Халуповича стоял у окна, а на противоположной стене висели три картины современных российских художников, очевидно, предусмотренные здесь дизайном самого кабинета. Каждая картина освещалась подсветкой в виде изящной золотистой капли.

У окна стоял длинный стол с двенадцатью стульями. Справа находился диван мягкого светло-бежевого цвета из натуральной кожи. Оксана первой прошла к нему, и Дронго последовал ее примеру.

— Чай или кофе? — спросила Нина, любезно улыбаясь.

— Мне кофе, — попросила Оксана Григорьевна.

— А мне чай, — улыбнувшись, добавил Дронго.

Нина вышла. Трошкин, стоя в дверях, тоже улыбался.

— Долго мы будем ждать вашего хозяина? — строго спросила Оксана Григорьевна. Очевидно, в присутствии молодой и красивой Нины она почувствовала себя не очень уверенно. Женщины стареют по-разному. Одни примиряются с неизбежностью, наслаждаясь новыми ощущениями и снисходительно покровительствуя молодым. Другие замыкаются в себе, резко меняя стиль жизни. Некоторые умудряются трансформироваться в стерв, которых раздражает любая женщина, если она моложе и красивее. Зачатки подобной стервозности у Оксаны были и с годами стали ощущаться более явственно.

— Должен скоро приехать, — вздохнул Трошкин, — вам еще что-нибудь нужно?

Дронго не успел ответить, когда вошла Нина и передала ему телефонный аппарат. Звонил Халупович. Он сообщил, что уже выехал из прокуратуры.

— Я скоро буду, — сказал он. — Опять следователь меня мучила. Все время спрашивала про внучку Елизаветы Матвеевны. Хорошо, что я догадался взять ее к себе. Иначе у меня были бы самые крупные неприятности в жизни. Следователь хочет и ее допросить.

— Вы скоро приедете?

— Как только выберусь из пробки. В дневное время невозможно стало ездить, — пожаловался Халупович.

— Найдите девочку, — сказал Дронго, обращаясь к Трошкину. — Кабинет отдыха вашего руководителя, очевидно, находится за дверцей одного из этих шкафов.

Он не любил холуйское слово «хозяин», предпочитая говорить «руководитель». Трошкин вздрогнул.

— Вы здесь раньше бывали? — спросил он.

— Нет. Просто я догадался. Ясно, что такой экстравагантный человек, как Эдуард Леонидович, наверняка замаскирует дверь в свою «комнату отдыха». Так где сейчас девочка?

— Сейчас узнаю.

Трошкин пробежал через кабинет, открыл дверцу в середине книжного шкафа, оказавшуюся дверью в другую комнату, и вошел в нее. Через несколько минут он вышел и развел руками:

— Никого нет. Наверное, девочка вышла куда-нибудь.

Он побежал в сторону приемной. Было видно, что он нервничает.

— Какая девочка? — не поняла Оксана Григорьевна. — Кого вы ищете?

— У погибшей осталась внучка, и Эдуард Леонидович поселил ее в своем офисе, чтобы она не оставалась дома одна, — пояснил Дронго.

— По-моему, глупо оставлять здесь девочку ночью одну, — сухо заметила Оксана Григорьевна. — Лучше было бы отправить ее в какой-нибудь детский дом.

— Она не такая маленькая, — пояснил Дронго, — это подросток, и ей еще не сказали правду.

Трошкин снова появился в кабинете. Он был растерян.

— Наверное, она спустилась в столовую, — предположил он, — вчера Нина показывала ей, где находится столовая. Я сейчас спущусь вниз и приведу ее сюда.

— Если можно, — кивнул Дронго.

Трошкин ушел. Оксана Григорьевна усмехнулась, но на этот раз воздержалась от комментариев.

Едва Трошкин выбежал в коридор, как в кабинет вошла Нина. Она несла поднос, на котором были фарфоровые чашечки, сахарница и коробка шоколадных конфет. Она аккуратно расставила все на столике перед гостями и собиралась выйти, когда Дронго попросил:

— Не уходите, пожалуйста.

Она удивленно взглянула на него:

— Мне остаться?

— Если можно, — кивнул Дронго. — Я хотел бы с вами поговорить. Вчера я просил Эдуарда Леонидовича, чтобы он вас предупредил.

— Он утром звонил и сказал, что бы хотите со мной встретиться.

Она стояла рядом с Дронго, глядя ему в глаза.

— Тогда присядьте, давайте поговорим, — предложил он.

— Сейчас в приемную придет моя напарница Оля, — сказала Нина, — и тогда я смогу с вами побеседовать. Она спустилась вниз с Савелием Николаевичем, чтобы найти девочку.