Фрэнсис Фрем - Человек из Скотланд-Ярда

И когда мистер Пинкертон под каким-то ничтожным предлогом оказался у дверей ее дома, то вдруг выяснилось, что он был знаком с Эваном Хоуэй Джонсом, который жил в Кардифе с 1908 по 1911 год, а потом уехал в Альберту. После этого он очень быстро очутился в теплой кухне миссис Дэвис и вместе с миссис Хоуэй пил чай.

Для того чтобы довести нить разговора до обсуждения соседей, а потом добраться и до мисс Портер, потребовалось время.

Оказалось, что мисс Портер была не хуже и не лучше других соседей, держалась очень обособленно, несомненно, была немного странной, впрочем не более, чем остальные. Надо было видеть, как она гуляла по вечерам по улице, сопровождаемая парой кошек. Некоторые соседи возражали против такого количества кошек, которые жили у мисс Портер, но она, миссис Хоуэй, всегда говорила:

— А почему бы и нет? Если эта бедная старая душа не имеет в жизни другого утешения.

У мистера Пинкертона был очень острый слух, но тут он еще больше навострил уши.

— Разве она была стара? — спросил он безразличным тоном.

— Я подразумеваю старую леди.

— А-а, — рука мистера Пинкертона начала немного дрожать. — А она, наверное, была странная, да?

Миссис Хоуэй кивнула.

— Да. Никогда носу не высовывала из дома, сидела там с утра до ночи, с тех пор как переехала туда. Примерно через день после ее приезда пришел мужчина с кошками в корзине.

— Это были, конечно, ее кошки.

— Да. Стоило 30 шиллингов в неделю прокормить их.

— Как звали старую леди? — храбро спросил мистер Пинкертон.

— Я никогда не слышала ее имени. Все «она», да «она». Так ее называли тут. И кошки! Дюжины их! Она выходила из дома один раз в неделю. Мисс Портер говорила — в театр.

— Интересно, в какой театр она ходила на этой неделе?

— Ни в какой. По крайней мере я этого не видела.

— Да мимо ваших окон никто не смог бы пройти так, чтобы вы этого не заметили, — с одобрением произнес мистер Пинкертон и встал, чтобы откланяться.

Было уже начало четвертого, когда он ушел из дома портнихи. Он знал теперь две вещи: первое — в доме мисс Портер жила женщина. И второе — миссис Хоуэй не знала, что мисс Портер и ее жилица покинули дом.

Выйдя на улицу, он увидел знакомую тележку — белую с красным. Это была тележка молочника. Подождав, пока хозяин вернется, он спросил, не знает ли тот, надолго ли уехала мисс Портер.

— На две недели, — ответил молочник. — Позавчера она сказала мне, что они уезжают на две недели. В следующую пятницу я должен оставить им две кварты молока. Мисс Портер говорила, что собирается избавиться от нескольких кошек. Но старая леди не должна при этом присутствовать. Так что после возвращения им понадобятся только две кварты вместо четырех.

— Странно, — сказал мистер Пинкертон рассеянно. — Они хотят убить таких прекрасных кошек…

Он с беспокойством почувствовал, что в голове его начала зарождаться какая-то мысль, но в этот момент он еще никак не мог ее сформулировать.

— Именно это я и сказал мисс Портер. Но она ответила, что они стареют. Старая леди тоже. Говорят, что одной из их кошек уже 17 лет. И стоит она 100 фунтов. Представляете!

— Здесь много детей, которые могут выпить 2 кварты в день, — утешил молочника Пинкертон и направился к подземке.

Он чувствовал себя совершенно несчастным. Кое-что он узнал, но что в этом толку? Молочнику можно верить. А мисс Портер, без сомнения, могла иметь сестру. И мистер Пинкертон увидел, что вся тайна Чок-Фарм-Роуд, над которой он столько трудился, может кончиться тем же, чем и началась — смертью нескольких кошек.

На половине пути домой, в вагоне, мистер Пинкертон вдруг вскочил со своего места с нечленораздельным криком, чем до смерти перепугал мальчика, сидевшего напротив, на ближайшей остановке он вышел и перешел на другую сторону улицы. Через полчаса он предъявлял свой просроченный билет у входа в Британский музей. Без четверти шесть он вышел оттуда, задыхаясь и шатаясь.

Инспектор Булл провел изнурительный и достаточно безрезультатный день, расследуя как можно деликатней и полней финансовое и социальное положение разных людей.

Когда он сказал Дебенхэму, что ему кажется, будто идет по пути, осторожно проложенному для него кем-то, он сам еще не вполне верил в это. После своей поездки в Гилдфорд он убедился в этом. Кто-то, может быть, Симон Крейки, а может быть, кто другой, сознательно и хитро прокладывал не очень заметный след, чтобы направить по нему инспектора Булла. Более того, это делалось с дьявольской изобретательностью. До сих пор — никаких ошибок. Инспектор Булл погрузился в размышления.