Сергей Трефилов: Похождения московского Пинкертона.

Звонок звякнул и проволока оборвалась.

— Судя по тому, что звонок не успел зазвонить, как оборвалась проволока, я заключаю, что господин, стоящий за дверью, большого роста и очень взволнован. Лука, отвори!

Лука, чистивший кирпичом объемистый самовар, почесал за ухом и не спеша открыл дверь.

Сделав это, он с изумлением растянул рот до ушей и крепко выругался.

— И впрямь здоровенный и красный, словно сейчас на полке парился! — выпалил он прямо в лицо вошедшему в комнату господину с широкой рыжей бородой, в лисьей шубе и бобровой шапке.

— Ежели — эфто ты про мое степенство, то правильно баешь! — встряхиваясь, ответил вошедший… — Ручка у меня, благодарение родителям, ничего себе… Не ровен час сожму тебя сейчас, без руки и останешься…

Лука, приготовившийся снять шубу с гостя, трусливо отпрыгнул от него в дальний угол.

— Чего ж ты, болван, не раздеваешь господина? — крикнул Агафон.

— Боязно, ваше благородие… Он и впрямь руку сломает!.. Ишь медведь какой, звонок далее оборвал, а уж какую я для него крепкую проволоку приладил… Пусть уж он сам себя раздевает…

— Напрасно себя беспокоите, господин сыскных дел мастер, я ведь на минуточку, потому как мы по мясной части промышляем и нам без дела околачиваться не приходится…

— Что же вам угодно?

— А видишь ты, мил человек, происшествие-то у меня какое. Есть у меня теща, жаднеющая баба, но, между прочим, капиталец имеет… И жила она у меня на спокое, ни в чем нужды не знаючи, потому как мы за капиталец можем человека ублаготворить.

Хорошо… живет она год, два… Что же, думаю, пусть себе живет на здоровье… Только вдруг этакая каверза случается: пропадает она у нас… И ума никак не могу приложить, куда бы это баба могла задеваться? Кажись, не иголка и не то, чтобы субтильна была, а баба, как след быть, рослая.

— Ваша теща пропала и вы хотите разыскать ее? — нахмурив брови и сделав наиумнейшее лицо, строго проговорил знаменитый Агафон.

— Аккурат в точку попал!

— Скажите, большой у ней капитал имеется?

— Да тыщ этак по тридцать.

— Великолепно! А в случае, если ваша теща умрет, кто у ней наследники?..

— Это бы давай Бог, потому как мы наследники-то будем… Но только тут каверза какая-нито… Уж очень она баба-то язвительная…

— Так значит, она пропала?

— Совсем, то есть, ума не приложим, куда задевалась! Всех родных и знакомых опросили, нет как нет…

— Гм, — пробормотал про себя знаменитый сыщик. — Купец, очевидно, очки мне втирает… Сам прихлопнул старуху, чтобы наследство скорей получить…

Агафон позвонил в участок и попросил прислать наряд городовых. Через полчаса злополучного купца уже вели в тюрьму.

Знаменитый Агафон самолично сопровождал важного арестанта, который на чем свет стоит костил и тещу, и Агафона, и самого себя.

Вдруг их нагнал извозчик с сидящей в пролетке солидной особой крайне сердитого вида…

— Митрофан! — вскрикнула она.

— Теща, вот она, теща! — заорал благим матом купец, бросаясь к пролетке. — Матушка, выручай, анафема! Я же тебя разыскивал!.. Господин сыскных дел мастер, посмотрите, это моя теща, ей-Богу теща! Лопни мои глаза, теща! Да где ты это, старая, пропадала?

— А я говеть ездила, к Сергию Троице, — невозмутимо ответила купчиха.

— Тут вышло недоразумение, — пробормотал смущенный Агафон и приказал городовым:

— Отпустите его!

А сам стал поспешно удаляться.

Купец же, растопырившись, стоял на мостовой и, показывая фигу знаменитому сыщику, кричал:

— Что, взял? Теща-то сама, без тебя, нашлась! Нако-вот выкуси!

Эй ты, чертова перечница, собирайся-ка поживей! — крикнул Агафон, поднявшись однажды чем свет, ровно в девять часов утра.

— Ишь ты, кая тебе некогда! — проворчал довольно резко Лука, колупая пальцем в носу. — Что это ему приспичило? Ай кто хорошего магарыча посулил?..

— Готов, что ли? — выскочил Агафон в кухню, где Лука занимался глубокомысленным ковырянием в носу.

— Знамо, готов, а то не готов, что ли? — с достоинством ответил Лука. — Что надоть-то?