Элен Макклой - Удар из Зазеркалья

— Очень хотелось бы установить точное время остановки сердца Фостины.

— Зачем?

— Я хочу выяснить, случилось ли это в тот момент, когда я почувствовала, как задрожал автомобиль после удара и отключились фары.

Базил повернулся к ней, не скрывая своего удивления.

— Уж не хочешь ли ты сказать…

— Меня не покидает одна мысль. Не умерла ли настоящая Фостина в результате шока, полученного в тот самый момент, когда моя машина столкнулась с ее блуждающим образом? Не был ли этот удар нанесен по бесплотной тени, и в результате погубил материальную субстанцию?

Базил отрицательно покачал головой.

— Мы ведем с тобой беседу, странную для двух нормально мыслящих, взрослых и хорошо образованных людей в двадцатом столетии. Это всего лишь отзвук мифов, собранных в «Золотом горшке». Старинные тотемистические сказания, например, о девушке, которая умирает, если срубают иву, или о мужчине, который появляется без правой руки, после того как какой-то охотник отсек топором лапу волку. Примитивные люди верили, что двойник может вселяться в животное или растение, или даже в камень, и что человеку предстоит испытать немало страданий, или даже вообще умереть, если насильно разрушить временное обиталище его двойника.

Гизела повернулась к нему и улыбнулась, вероятно, осознав всю шаткость своей фантазии.

— Но я же видела женскую фигуру на дороге. А ты нет. Поэтому я никогда не смогу заставить тебя поверить, насколько все было реально. Но ты-то можешь привести свои объяснения?

— Пока нет. Но мне хотелось бы еще выяснить некоторые обстоятельства.

— Например?

— Почему вообще Фостина явилась сюда, в этот коттедж, в это время? Ведь я настоятельно советовал ее оставаться в Нью-Йорке еще несколько дней. Мне казалось, что она вняла моему совету.

— Разговаривая со мной по телефону, она упомянула о встрече с кем-то в этот уик-энд. Она даже хотела познакомить меня с этим человеком. Но я не знала, смогу ли приехать.

— Итак, она отправилась одна сюда, — добавил Базил, — а смерть уже поджидала ее здесь…

— А смерть уже поджидала ее здесь… — медленно повторила его слова Гизела. — Но в чьем облике? Как все это могло произойти?

— Не знаю, — он посмотрел на ее тонкое лицо, темные глаза с тяжелыми ресницами. — Я отвезу тебя в деревенскую гостиницу и дам тебе снотворное. Позвоню ближе к обеду…

Местный ресторан находился в привлекательном, выкрашенном белой краской рубленом доме, стоявшем на небольшом пригорке в саду с высокими тенистыми деревьями. Из застекленного крыльца в сумерках прорывался яркий веселый свет, а там, за стеклом, стояли столы с блестящими приборами и белоснежными салфетками.

Гизела сделала глубокий вдох, глотнув свежего сельского воздуха, и сказала:

— Трудно поверить, что это — тот же мир, который предстал передо мной вчера, — непрерывный дождь, грязь, слякоть, темнота, тело Фостины, неподвижно лежащее на полу. Ужасная картина.

Базил внимательно изучал карту вин. «Я закажу белого бургундского. Это отличное вино, если только оно здесь не прокисло. Нужно проглотить несколько стаканов и забыть всю эту кошмарную ночь».

— А куда девалась миссис Лайтфут, покуда я спала?

— Вернулась в Бреретон. Сиерс дал ей обещание, что сделает все возможное, чтобы избежать упоминания ее школы в газетах. Ведь это очень ее волновало. Вопрос чести.

— Видишь, даже она неспособна сохранять хладнокровие в подобных ситуациях. Вспомни, как она раздавила стекла пенсне.

— Она очень испугалась. И я, кстати, тоже. Но через недельку-другую она вытеснит все эти неприятные воспоминания из памяти. Именно так поступают люди, которых такие мрачные картины пугают.

— Моя машина сильно повреждена? Ведь я ее одолжила.

— Короткое замыкание, как ты и предполагала. Теперь она стоит в гараже. Завтра можешь отправиться на ней в Бреретон.

— А почему не сегодня вечером?

— Сегодняшнюю ночь ты проведешь в гостинице. Я все уладил с миссис Лайтфут. Ведь и ты перенесла серьезный шок, и тебе следует хотя бы сутки отдохнуть и прийти в себя.

— А ты…

— Я хочу в последний раз осмотреть коттедж, — теперь, когда там нет полицейских. Сиерс оставил мне ключи.

Официант принес бургундское, и Гизела сделала маленький глоток из бокала. Глаза у нее заискрились, и щеки слегка порозовели.

Базил, взяв ее за руку, прижал ее к столу.

— Ну вот, совсем другое дело! — В эту минуту он был совершенно счастлив и полностью душевно умиротворен. Но счастье длилось всего минуту. Когда официант отошел от стола, его место тут же занял какой-то потрепанный странный тип.