Кэролин Харт - Письмо из дома

Миссис Форрестер прижала к глазам смятый платок. Плечи ее затряслись.

Билли вцепился в подлокотники коляски.

— У меня будут протезы. Я буду ходить. — На мать он не смотрел.

Гретхен опустила глаза на свои записи. Плакать было нельзя. Она быстро пометила: протезы.

— А почему ты хочешь стать ветеринаром?

Билли разжал руки.

— Животные не… — Он умолк. Гретхен ждала. Он набрал воздуха. — Я хочу помогать им жить.

— Животные не… — повторила она.

Рот его скривился. Он молча разглядывал плед и его разоблачающие складки: никаких выпуклостей, лишь плоская поверхность ткани.

— Животные не бросают гранаты. Они вступают в честный бой. — Он кивнул, и на его лице пролегли морщины. — Иногда они убивают, но при этом не уничтожают все на своем пути. Я люблю животных. Всех. Вот так я и сделаю…

Гретхен строчила не останавливаясь и едва успела уловить его последние слова, он произнес их едва слышно: «…или умру». Она быстро подняла голову. Эти слова она не стала записывать. Их он сказал не ей и не матери, а самому себе.

Он сцепил руки и усмехнулся.

— Ну как, Гретхен, нравится тебе работать в «Газетт»?

— Я хочу стать репортером так же сильно, — она смело посмотрела ему в глаза, — как ты ветеринаром.

Он протянул ей руку, и она горячо пожала ее.

Миссис Форрестер воскликнула:

— Репортером? Гретхен, неужели ты это всерьез? Я думала, ты просто работаешь у них летом, и пишешь такие славные статьи, как про Роуз Дру. Ты же не хочешь стать настоящим репортером? В газетах пишут такие ужасные вещи. Сегодня вот по радио передали про Фей Татум. — Лицо ее неодобрительно напряглось, так что резко обозначались складки у рта. — Тебе не следует знать про таких женщин.

— Мама, перестань, — резко вмешался Билли, — миссис Татум не была «такой». И Барб чудесная девочка.

— Порядочные женщины не ходят по барам. — Губы миссис Форрестер сложились в тонкую, плотную линию.

Гретхен до боли сжала карандаш.

— Она просто любила танцевать, только и всего. — Она встала, свернула листки желтой писчей бумаги в трубку.

Миссис Форрестер тоже встала. Лицо ее застыло, словно пруд в январе.

— Замужней женщине не пристало резвиться, словно юной девушке.

Билли ударил по подлокотнику:

— Ma, в танцах нет ничего плохого.

— Танцы — просто предлог, Билли. — Ее выцветшие глаза сверкали.

Билли потеребил бахрому пледа.

— Я тоже раньше танцевал. В армии все время ходил на вечеринки.

Он не обратил внимания на сдавленный вскрик матери. В семье Форрестеров не танцевали и не употребляли спиртное.

— Может, миссис Татум испугалась. Или почувствовала себя одинокой и подавленной. А когда играет громкая быстрая музыка, все улетает прочь, хоть и ненадолго. Если она просто танцевала, ничего в этом плохого нет.

— Если бы она просто танцевала, была бы сейчас жива. — Миссис Форрестер вскинула голову, словно учуявшая змею лошадь.

Гретхен помедлила у двери.

— Никто не знает наверняка, что произошло. Полиция не знает, только пытается выяснить. Я собираюсь написать статью о миссис Татум. Сначала поговорю с людьми, кто ее хорошо знал.

— Меньше говорить — скорей забудется, — высокомерно бросила миссис Форрестер.

Билли дернулся вперед.

— Это же работа Гретхен. Я считаю, ты это здорово придумала. Барб поможет. Она же знает друзей матери. Пожалуйста, передай от меня привет Барб. Скажи, что мне очень жаль ее маму. Правда, жаль. — В глазах его стояли воспоминания о смерти.

— Я передам.

Надо постараться объяснить Барб, что Билли все понимает. О миссис Форрестер, застывшей, словно изваяние, она не скажет ни слова. Ее ничем не поколеблешь. Она уверена, что Фей Татум была дурной женщиной и потому плохо кончила. Гретхен легко могла представить приятельниц миссис Форрестер, их таинственный шепот и многозначительные взгляды.

Гретхен шла быстро, несмотря на жару. Она торопилась. Может, на суждения миссис Форрестер повлиять и не получится. Да и все в городе будут говорить о ссоре Фей и Клайда в «Синем пламени». Но Гретхен твердо решила добиться, чтобы о матери Барб помнили не только это. Теперь она знала, с чего начать. Надо поговорить с Барб о друзьях ее матери.

Проходя мимо кафе «Виктория», Гретхен поморщилась: зеркальное стекло все в пыльных полосах. Сегодня же она вымоет его до блеска. В кафе толпились люди, почти все места у стойки и в кабинках заняты. Так продолжалось с начала войны, хотя мясо у них бывало нечасто. Но бабушкины спагетти с домашним томатным соусом и макароны с сыром пользовались успехом. Забавно, но Гретхен даже не знала, что подают сегодня. Наверно, впервые она не открывала кафе вместе с бабушкой. В пустом желудке неприятно посасывало, но Гретхен шла дальше. Перекусить можно и потом.