Роберт Райан - Пусть мертвецы подождут

Под платьем нашлась маленькая стопка конвертов, перевязанных красной лентой. В конвертах были письма Десмонда. Он ей так мало написал до того, как…

Миссис Грегсон в два шага пересекла комнатку от кровати до письменного стола, где схватила и зажгла сигарету. Она сказала себе, что глаза слезятся от дыма. «Не унывай, – велела она себе. – И не плачь. Твоё положение и так затруднительно, не хватало ещё полностью упасть духом».

После того как тот детектив с детским личиком её арестовал, она и впрямь провела ночь в Холлоуэй, но в одиночной камере. Оттуда её перевезли в фургоне с затемнёнными стёклами в первое из серии «безопасных и надёжных» мест. Всё это время разнообразные охранники и надзиратели обещали ей привезти одежду и сундук – в конце концов, она была задержанной, а не заключённой, – но понадобилось столько времени, чтобы тот наконец-то её догнал! И в нём было спрятано всё, что судьба ей оставила от бедного Десмонда.

Миссис Грегсон затушила наполовину выкуренную сигарету, взяла письма, отложила в сторону и принялась вытаскивать спутанные предметы одежды, разглаживать их, раскладывать на кровати, на стуле и столе, не забыв отодвинуть письмо, которое она сочиняла для майора Ватсона. Она его писала вот уже несколько недель, но знала, что это безнадёжно: у неё не было шансов добраться до почтового ящика или почтового отделения. И это ужасно разочаровывало. Имелось кое-что жизненно важное, превосходившее все приземлённые записки о Холлоуэй и ужасном полковнике Монтгомери, который на протяжении некоторого времени отвечал за неё, особо не переживая из-за того, что у задержанной всего одна пара дамских панталон. Нет, всё это не имело значения. Но, если мужчина, которого миссис Грегсон видела идущим вдоль вершины утёса, был и в самом деле тем, о ком она подумала, Ватсон, должно быть, с ума сходит от беспокойства. Она заплатила бы месячное жалованье, чтобы доставить эту информацию майору.

Она помедлила, встряхивая одну из своих жилеток от «Смедли» [50] «Джон Смедли» (John Smedley) – известная английская марка, под которой до настоящего времени производится качественный трикотаж. , из шёлка и мериносовой шерсти. Может, в этом всё дело. Надо кого-то подкупить, чтобы отправить письмо. Но нет, его всё равно откроет и прочитает местный цензор. Возможно, если она всё сведёт к единственной уместной строке, никто не будет возражать. Ах, но ведь даже так возникнет сотня вопросов. И, в конце концов, что она может написать?

«Я видела мистера Холмса, и он тоже пленник ДОРА»?

Той же ночью, позже, когда за двумя вновь доставленными бутылками «Макесона», точно за манной небесной, потянулась рука, Росс был к этому готов. Он засел возле входа в коттедж Оксборроу в ожидании благоприятного случая, медленно дыша, игнорируя страстное желание закурить и предательский комариный звон над ухом. Потом, через добрых сорок минут, кое-что случилось. Не было никаких огней: Росс просто услышал тихое поскрипывание свежесмазанных петель, и деревянная дверь приоткрылась.

Росс быстро схватил запястье, которое едва мог разглядеть в слабом лунном свете, и заставил хозяина коттеджа встать. Оксборроу был помощником кузнеца, и Росс мгновенно понял, что этот человек силён – сильнее его в справедливой драке, но у американца было преимущество в виде внезапности. Не давая Джимми обрести равновесие, Росс втащил его в тёмную комнату, где они со стуком врезались в мебель.

– Тише, эй, Джимми, тише, это я, американец. Не парни из поместья. Тише. Успокойся, а не то наведёшь их на нас обоих. Успокойся!

Оксборроу прекратил сопротивляться и прошипел:

– Оставьте меня в покое.

– Я просто хочу поговорить.

– Идите к чёрту.

Росс воспользовался своим вторым преимуществом. Он стукнул громадного олуха по переносице короткой дубинкой, налитой свинцом. Джимми вскрикнул, когда в пазухах носа взорвалась боль, и поле зрения рассёк самый настоящий Млечный Путь со всеми созвездиями. Он попятился и рухнул на стул. Росс подошёл к двери, забрал обе бутылки «Макесона» и захлопнул её, выжидая, пока всхлипывания стихнут.

– Мистер Оксборроу, мне нужна ваша помощь. Я готов за неё заплатить. На эти деньги вы сможете пить год. Понимаете? Но мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

– Вы сломали мой грёбаный нос, – невнятно пробормотал Оксборроу.

– Нет. Это только кажется. День или около того будет такое ощущение, будто в каждой ноздре по кочану цветной капусты. Но он не сломан.