Мацей Сломчинский - Смерть промолвит вместо меня

— Знает об этом еще тот, кто воткнул кинжал в Стивена Винси, — добавил Паркер с мрачной улыбкой, — но будем надеяться, что вскоре он узнает также кое о чем, менее для него приятном, чем убийство актеров в их собственных гримерных. Пошли!

Они поднялись по ступенькам и свернули в коридор. Там была только одна дверь, слева поодаль, а за ней проходил другой, поперечный коридор. На противоположной стене виднелась большая черная надпись: ТИШИНА!

— Это здесь, шеф! — сказал Джонс, указывая на дверь.

Возле двери стоял широкоплечий мужчина в гражданском. При виде инспектора он вытянулся.

— Гримерная Винси?

— Да, шеф.

— Стивенс!

Человек в гражданском подошел и встал по стойке «смирно».

— Ступайте к директору Дэвидсону, который ожидает меня в своем кабинете, и скажите ему: пусть еще немного подождет, потому что я должен сначала выполнить некоторые формальности.

— Слушаюсь, шеф!

Детектив Стивенс повернулся и исчез в конце коридора, свернув направо.

— Где ночной портье, который обнаружил тело?

— У себя в дежурке. Я велел ему сидеть на месте и не слоняться по зданию. Он ждет вашего вызова. Позвать его, шеф?

— Пока нет. Осмотрим место преступления, прежде чем появятся медэксперт и остальные. Пусть нам никто не мешает, Джонс. Сообщи мне, когда наши приедут. Пошли, Джо.

— Будет исполнено, шеф, — сказал Джонс.

Паркер подошел к неплотно закрытой двери с левой стороны коридора и легонько толкнул ее ногой. В коридор упал тонкий луч яркого света.

Инспектор впустил Алекса в комнату, осторожно придерживая локтем дверную ручку.

В гримерной Стивена Винси было необычайно светло. Комнату освещала лампа в несколько сот ватт, размещенная под потолком, да еще были включены две мощные лампы по обе стороны большого зеркала, стоящего на низком столике напротив мягкого, удобного стула с высокой спинкой. В правой части гримерной стоял большой, занимающий почти всю стену запертый шкаф с двумя дверцами, в левой — маленький столик и два стульчика, а напротив двери находилась кушетка, обитая светлой материей в цветочки.

На кушетке лежал Стивен Винси. Он лежал, выпрямившись, и его левая рука была прижата к сердцу, а правая безвольно свисала, касаясь пола. Тут же, рядом с кушеткой стояла огромная корзина красных роз, тонких и элегантных, как балерины.

Инспектор подошел и склонился над телом. Алекс тоже приблизился, и оба они, стоя рядом, с минуту молча смотрели на умершего актера.

Лежащая на груди ладонь убитого сжалась на рукоятке позолоченного кинжала — то ли в последнем стремлении вырвать его из раны, то ли отдыхая после нанесенного самоубийственного удара. Очевидно, это было последнее движение умирающего: попытка освободиться от застрявшего в груди инородного тела. Рана была, наверно, глубокой, потому что кинжал вонзили в грудь по самую рукоятку.

— Это не похоже на самоубийство… — пробормотал Паркер. — Человеку очень трудно вонзить в себя нож так глубоко, лежа на спине. Скорее всего, он убит. Думаю, доктор будет того же мнения. Хотя, конечно, было бы гораздо лучше, если б это оказалось самоубийством… — Он умолк, а потом продолжал: — Да, было бы гораздо лучше… Когда человек отнимает жизнь у себя, он хоть и совершает глупость, но, по крайней мере, посягает на то, что принадлежит ему самому. Но когда он отнимает жизнь у кого-то другого… — Он снова умолк. — Да. Пожалуй, это все же убийство. Убийца наклонился и ударил сверху, добавляя к удару вес всего своего тела. Винси погиб в доли секунды… А ты как думаешь?

Алекс стоял, не отвечая, и смотрел на красивое, почти спокойное лицо актера.

Первая седина на висках. Густые, темные брови. Большие чувственные губы. Великолепный прямой нос. Как же отличалось это лицо от того, которое выражала маска сегодня вечером на сцене! То было старым и неподвижным, а это, даже после смерти, говорило о жажде жизни…

Винси по-прежнему был одет в свой странный, полувоенный, полунищенский костюм. Серая, бесформенная, мешковатая блуза с жесткими эполетами на плечах. Гусарские штаны с красными лампасами и комнатные туфли на ногах. В том месте, где в тело вонзился кинжал, виднелся узкий, темный, влажный ободок. Кроме этого, крови нигде больше не было видно. Но на правой груди, на фоне светло-серой материи блузы тянулась яркая красная полоска. Паркер склонился над ней.

— Грим, да? — спросил Алекс не шелохнувшись.

— Да… — инспектор выпрямился.

— Не имеет ничего общего с преступлением, — сказал Алекс. — Это возникло во время спектакля, в тот момент, когда Старуха обнимает Старика и прижимается лицом к его груди… Ева Фарадей намного ниже ростом… — Он указал на лицо Винси: — Смотри, какой толстый слой грима. Режиссер оперирует в этом спектакле очень ярким светом. Присмотрись, какая густая помада у него на губах и как сильно обведены глаза… Полностью лицо он не гримировал, играя весь спектакль в нейлоновой маске…