Дик Фрэнсис - 1968, Ставка на проигрыш

Но не любовниками. Когда после двух-трех бесплодных попыток я сказал, что придется, пожалуй, с этим повременить, она улыбнулась, как мне показалось, с огромным облегчением, и больше этот вопрос никогда уже не обсуждался.

На другой день после поездки в Вирджиния-Уотерс я вышел из дома, сел в фургон и направился на север, к Эссексу. На сей раз я избрал жертвой фермера, напавшего на золотоносную жилу, - Тидали Пома, предполагаемого фаворита в скачках на Золотой кубок.

Буйно разросшиеся сорняки обрамляли полуразбитую дорожку, которая от пары гниющих воротных столбов вела к ферме Виктора Ронси. Сам дом, невзрачное сооружение грязно-кирпичного цвета, стоял среди вороха опавшей неубранной листвы и безучастно взирал на мир симметричными, давно не мытыми окнами. Выгоревшая краска на рамах облупилась, дымка над трубой не было.

Я постучал в заднюю полуоткрытую дверь, но никто не откликнулся. Через небольшую прихожую прошел в дом. Громко тикали дешевые настенные часы. В нос ударил резкий запах резиновых веллингтоновских сапог и коровьего навоза. На краю кухонного стола кто-то оставил пакет с мясом, и тонкая водянистая струйка крови, просочившаяся через бумагу, образовала на полу розовую лужицу.

Выйдя из дома, я пересек захламленный двор и заглянул в пару сараев. В одном стоял трактор, покрытый слоем грязи шестилетней давности. В другом я обнаружил кучу ржавых инструментов и старых сломанных рам, а также спиленные ветки деревьев. Под большим навесом, кроме грязи и паутины, ничего не было.

Пока я болтался по двору, не зная, куда отправиться дальше на поиски, из-за угла дальнего строения появился здоровенный молодой парень в вязаной полосатой шапочке с алым помпоном. На нем был просторный, давно не стиранный свитер бледно-голубого цвета и грязные джинсы, заправленные в тяжелые резиновые сапоги. Светловолосый, с круглым обветренным лицом, он выглядел добродушным и простоватым.

- Привет, - сказал он, - кого ищете?

- Я к мистеру Ронси.

- А он там, через дорогу, лошадьми занимается. Загляните попозже.

- А когда он освободится?

- Может, через час, не знаю, - пожал он плечами.

- Тогда я там его подожду, если не возражаете, - сказал я, махнув рукой в сторону своего фургона.

- Дело ваше.

Он двинулся к дому, но вдруг остановился, обернулся и пошел назад.

- Эй, а вы не тот парень, что тут звонил папаше?

- Какой парень?

- Джеймс Тайрон.

- Да, это я.

- Что ж вы сразу-то не сказали? Я думал, просто так, прохожий… Заходите в дом. Завтракать будем?

- Завтракать?

Он усмехнулся:

- Ага. Знаю, сейчас почти одиннадцать. А я встал еще шести не было. Успел опять проголодаться.

Он провел меня в дом через ту же заднюю дверь, не обратил никакого внимания на оттаявшее мясо, тяжело ступая, направился к дальней двери, что вела в комнаты, и распахнул ее.

- Ма! - крикнул он. - Ма! - Он пожал плечами и вернулся в кухню. - Где-то ходит. Ну ничего… Яйца будете?

Я отказался, но, когда он достал огромную сковороду и щедро наполнил ее беконом, передумал.

- Сварите пока кофе.

На скамье возле раковины были составлены в ряд кружки, молотый кофе, сахар, молоко, чайник и ложки.

- Наша ма, - улыбаясь, пояснил он, - умеет экономить время и энергию.

Он ловко зажарил шесть яиц, разделил на две равные порции и положил на каждую тарелку по огромному ломтю свежего белого хлеба.

Мы сидели за кухонным столом, и мне показалось, что уже давно я не ел так вкусно и сытно. Он неторопливо жевал, пил кофе, потом отодвинул тарелку и закурил.

- Я Питер, - представился он. - Здесь редко бывает так тихо, но сейчас ребятишки в школе, а Пэт с отцом.

- Пэт?

- Мой брат. У нас в семье свой жокей. Только не думаю, что вы о нем слышали.

- Боюсь, что нет.

- Я читаю ваш раздел. Почти каждую неделю.

- Я рад.

Покуривая, он наблюдал, как я расправляюсь с яичницей.

- А вы не очень-то разговорчивы для журналиста.

- Больше слушаю.

Он усмехнулся.

- Вот и правильно.

- Тогда расскажите о Тиддли Поме.

- Ну нет. Это вам надо говорить с отцом или Пэтом. Они помешались на лошадях. А я занимаюсь фермой… - Он внимательно посмотрел на меня, стараясь понять, какое это произвело впечатление. Ведь он был еще совсем юным, хотя почти с меня ростом.

- Вам лет шестнадцать?

- Ага. - Он презрительно фыркнул. - Однако на деле все это пустая трата времени.

- Почему?

- Почему? Да все из-за этого проклятого шоссе. Они почти закончили это чертово четырехполосное чудище, а проходит оно вон там, по ту сторону поля. - Он махнул рукой с зажатой в ней сигаретой в сторону окна. - Отец до смерти боится, что у Тиддли Пома начнется нервное расстройство, когда по дороге будут грохотать тяжелые грузовики. Уже два года мы пытаемся продать ферму, но никто не покупает, и их можно понять. - Он помрачнел. - И потом неизвестно - ведь они вполне могут отхватить еще кусок земли, забрали же те пятьдесят акров. Вот и настроения нет поддерживать тут порядок, правда?