Дик Фрэнсис - 1977, Риск

- Итак… Что… что нам теперь делать? - Но ответа не последовало, так как послышался шум колес на гравии перед домом. Хлопнули дверцы машины.

- Ты оставил дверь открытой? - спросил Тревор. Финч мог не отвечать. Он оставил. Несколько пар ног протопали внутрь, пересекли холл и безошибочно направились к укромному уголку.

- Вот и мы наконец, - произнес властный голос. - Пора с этим кончать.

Лицо Финча победно просияло, и он с благодарным радушием улыбнулся гостям, толпой ввалившимся в комнату.

Глитберг. Онслоу. Коннат Павис.

- Ну что, загнали крысу в угол? - спросил Павис.

В этот леденящий душу миг я навсегда запомнил лица всех пятерых. С гулко бьющимся сердцем я медленно выпрямился и по очереди посмотрел на каждого из них.

Коннат Павис в своем деловом костюме, респектабельный и основательный, словно один из столпов общества. Кофейный загар на мясистом лице. Прилизанные волосы, бледные руки. Крупный мужчина, намеренный встряхнуться и предвкушавший удовольствие.

Глитберг со злобными глазками и отталкивающими четырехдюймовыми брыжами белых бакенбардов, топорщившихся на щеках, точно испанский воротник.

Маленький розовый рот и самодовольная ухмылка.

Здоровенный, как буйвол, Онслоу, с лысой макушной и длинными светлыми взлохмаченными волосами. Он закрыл дверь укромного уголка, привалился к ней и скрестил на груди могучие руки с видимым удовлетворением.

Уильям Финч, высокий и породистый, трепетал в середине комнаты, запутавшись в силках страха, ярости и гнусной радости.

Тревор, седовласый, здравомыслящий, притихший. Он тревожно замер в кресле, скорее с печалью, чем с ужасом, встречая свою судьбу. Единственный из них, кто хоть немного осознавал, что они сами накликали на себя беду, а не я.

Мошенники обычно не склонны к насилию. Они обкрадывают на бумаге, не прибегая к помощи кулаков. Они способны ненавидеть и угрожать, но им несвойственно осуществлять на деле физическую расправу. Я мрачно посмотрел на лица всех пятерых и снова вспомнил о ядерном реакторе. По отдельности маленькие порции радиоактивного вещества выделяют управляемую энергию. Если части соединить в большее целое, они взорвутся.

- Зачем вы пришли? - спросил Тревор.

- Финч позвонил и предупредил, что этот тип явится сюда, - ответил Павис, коротко кивнув головой в мою сторону. - У нас ведь не будет другой такой возможности, не правда ли? Учитывая, что вы и Финч на время сойдете с круга.

Финч неистово замотал головой, но я понимал, что круг - весьма неоднозначное понятие, и пройдет очень много времени прежде, чем он вернется на скаковой круг. Я не хотел бы оказаться на его месте и пережить подобную катастрофу: сокрушительное падение с большой высоты. Заговорил Глитберг:

- Четыре года за решеткой. Четыре года псу под хвост, и все из-за него.

- Нечего причитать, - сказал я. - Четыре года в тюрьме за миллион фунтов - чертовски выгодная сделка. Уверен, нашлось бы немало желающих поменяться с вами местами.

- Тюрьма убивает все человеческое, - заявил Павис. - С людьми обращаются хуже, чем с животными.

- Не пытайтесь меня разжалобить, - возразил я. - Вы сами выбрали свой путь. И каждый из вас получил все, что хотел. Деньги. Деньги. Деньги.

Так что бегите и купайтесь в них. - Вероятно, я говорил с излишней горячностью, но ничто не могло предотвратить назревавший взрыв.

Меня снедала злость, что я так глупо влип по собственной неосторожности. Мне просто не пришло в голову, что Финч вызовет подкрепление. Он в этом не нуждался, это было сделано по злобе. Я не сомневался, что сумею справиться с Финчем и Тревором без особого риска, и гром грянул совершенно неожиданно.

- Тревор, - ровным голосом заметил я, - не забывайте о фотокопиях, которые хранятся у моего друга.

- Какого друга? - резко спросил Финч; в присутствии сообщников воинственности в нем прибавилось.

- Банк Беркли, - сказал я.

Финч был разъярен, но не мог доказать, что я лгу. Даже он наверняка сообразил, что за всякую серьезную попытку выжать другой ответ они рискуют поплатиться более длительным заключением.

Сначала я собирался договориться с Финчем, но на это больше не приходилось надеяться. Теперь меня занимало только одно: как бы выдержать то, что вот-вот произойдет, сохранив хотя бы видимость достоинства. Довольно шаткая позиция, должен признаться.

- Как много он знает? - требовательно спросил Онслоу у Тревора.

- Достаточно… - ответил Тревор. - Все.