- У них полно заказов, - снизошел Ронни до объяснения, - но они готовы рискнуть издать и новичка, хотя сейчас это гораздо труднее, чем прежде. - Он вздохнул. - Черту под издательским планом они уже подвели; вопрос в том, как бы тебя подсунуть под нее. Тем не менее, - он послал мне многозначительный взгляд, - тебя пригласили на обед, чтобы познакомиться. Не подкачай и надейся на лучшее!
Я уже привык к неожиданным переходам Ронни от пессимизма к оптимизму. С той же самой интонацией он уведомил меня о том, что если удача будет на моей стороне, то я смогу реализовать пару тысяч своих книжек. Одновременно он не преминул сообщить о некоей писательнице, исчисляющей свои тиражи миллионами.
- Все возможно! - подбодрил он меня.
- В том числе и удариться мордой об стол?
- Не сходи с ума!
В тот день, когда я получил это письмо, я вышел, как обычно, из дома тетки моего друга, направляясь пешком в контору Ронни, которая была милях в четырех, на Кенсингтон Хай-стрит. Поскольку я уже кое-чему научился к тому времени, то не бежал бегом, а, выйдя утречком, шел не спеша, с тем чтобы подойти к полудню. В свое время я обнаружил, что примерно в час дня Ронни имел обыкновение предлагать своим визитерам вино и посылать рассыльного за бутербродами. Я не очень-то рассказывал ему о своих стесненных обстоятельствах, поэтому щедрость его была бы ничуть не наигранной.
Я тешил себя подобными иллюзиями до тех пор, пока не уткнулся в закрытую дверь его кабинета. Обычно она была распахнута настежь.
- Он занят с другим клиентом, - сказала мне Дэйси.
Она лучезарно улыбнулась - для секретарши это было подвигом. Зубы на ее черненьком личике ослепительно блеснули. Не прическа, а нечто феерическое. Изысканный оксфордский акцент. Учит итальянский в вечерней школе.
- Я сообщу ему, что вы пришли, - сказала она, поднимая телефонную трубку и связываясь с боссом. - Он просит вас подождать.
Я кивнул и приготовился терпеливо ждать, усевшись в одно из двух почти удобных кресел, поставленных, похоже, просто так, на всякий случай.
Контора Ронни представляла собой довольно значительное помещение: большая приемная, часть которой была занята столами Дэйси и ее сестры Алисы - они обе следили за различными счетами; в другой части находились стеллажи с папками и огромный стол, заваленный образцами издаваемой литературы. В коридоре были видны двери трех кабинетов, два из которых принадлежали коллегам Ронни, а в конце его располагалась комнатка без окон, нечто вроде библиотеки, где на полках от пола до потолка стояли книги, увидевшие свет благодаря усилиям самого Ронни и его отца.
Я сидел и рассматривал стеллажи, на которых покоились одетые в пыль творения, еще только ожидающие своего рождения. Мне стало вдруг интересно, как в данный момент мог бы выглядеть мой опус. Похоже, что авторы-новички не пользовались большим почетом у оформителей.
- Профессионалам нужно доверять, - сказал как-то Ронни утешительно. - В конце концов, им лучше знать, какой товар пойдет.
«Как знать», - мелькнула у меня тогда циничная мысль. Я мог только надеяться.
Дверь его кабинета распахнулась, взору открылась голова Ронни, шея и часть плеча.
- Джон? Заходи!
Я вошел в комнату, где стояли стол, вращающееся кресло, два кресла для гостей, шкаф, и еще там было где-то около тысячи книг.
- Прости, что заставил ждать.
Он выглядел настолько виноватым, как если бы назначил мне точное время; весь его вид говорил о том, что мое присутствие доставляет ему искреннюю радость. Таков он был со всеми. Он преуспевал, Ронни.
Выглядел он округлым и бодрым, готовым принять вас в свои объятия. Невысокий, с гладкими темными волосами, мягкими и сухими ладошками; одевался он только в строгие костюмы, белые рубашки; других галстуков, кроме полосатых, не признавал. Своим внешним видом он как бы говорил, что автор, если уж ему так хочется, может вырядиться в бледно-голубое или надеть лыжный костюм и соответствующие ботинки, но серьезный бизнес требует приличной одежды.
- Прохладно сегодня, - проговорил он, смерив мое одеяние извиняющим взглядом.
- Даже снег в мансарде смерзся.
Он кивнул, слушая вполуха, не сводя глаз с другого клиента, который сидел с таким видом, будто намеревался не вставать с кресла целый день. Мне показалось, что Ронни скрывает свое раздражение под внешним фасадом значительности - удивительное для этого человека сочетание, поскольку обычно его лицо выражало лишь неослабевающее искреннее добродушие.
Читать дальше